— ?
— И удивляться тут нечему. Однажды, когда мне уж совсем некуда было податься…
Я перебила её:
— Так уж и некуда? А ко мне через Северный полюс добираться, что ли?
— Тебя как раз в городе не было, ты на югах прохлаждалась. Так вот однажды я пришла сюда, беззащитная и уставшая. Как раз дежурил Николаша, он выслушал меня, дал приют, дубликат ключей от подвала, помог с окном… Здесь никто и не догадывается, что в здание можно легко пробраться таким путем. Другие охранники даже не подозревали порой о моем существовании.
— Как это? — удивилась я. — У нас же такая серьёзная охрана, которой мы каждый месяц отстёгиваем на солидную зарплату?
— Тоже мне! Нашла серьёзную охрану. Это в Москве, может, и серьёзная она, а у нас только одно название. Если Витька дежурит, то запросто можно снимать порнофильмы, если Ванечка, то на троих соображать.
— Почему на троих? Ты, он, а кто третий?
— Друг. Друг, правда, только до двух с ним дежурит, потом уходит. Это я образно говорю, что на троих, как уже говорила, компанию им не составляю.
— Да, — сказала я, — не удивительно, что при такой охране мы чуть было не лишились имущества: и не захочет кто, так влезет.
— Охранники эти, — продолжала Ленка, — дальше вестибюля никуда не ходят, не то, что под лестницу заглядывать. Только Николаша один добросовестно дежурит, он всё время здание обходит.
— Да уж, — вспомнилось мне, — храпел тогда на всю округу. Между прочим, они через центральный вход зашли, а он даже ухом не повел.
— Так это, судя по всему, уже под утро было, а Николаша как раз часов в пять засыпает, — защищала она охранника.
— Получается, что тот, кто влез тогда в наш офис, хорошо знал его расписание?
— А ведь и правда, Сашка! Как я раньше об этом не подумала. Из этого следует, что кто-то свой, но при мне, насколько я помню, посторонних никогда не бывало.
— Но ты же не каждую ночь тут ночевала. Твой Петенька только позавчера приехал, а отсутствовал он месяца три.
— Да-а-а, за три месяца можно на Луну слетать, не то, что изучить привычки охранников, — ответила подружка и добавила: — Всё же золотой человек этот Николаша. Если бы не он…
— Однако, — съязвила я, — вот уж никогда бы не подумала, что у вас с ним такие нежные отношения.
— Дружеские, — огрызнулась Ленка, — только дружеские.
Она встала с диванчика, скомандовав:
— Пошли! — и мы двинулись по коридору, стараясь не дышать и ступать на цыпочках. Чем ближе подходили к заветной двери нашего офиса, тем явственнее слышали какие-то неестественные стоны, вздохи, всхлипывания и рычание мужчины.
— Всё ясно, — зашептала Ленка мне прямо в ухо, — Витюша дежурит. Сегодня баба что-то громко стонет, наверное, новая, не та, что раньше была. Вот гад, у самого трое по лавкам, жена, тёща, а он с любовницей.
— А может, с женой, — зашептала я в ответ, — сама же говоришь, что у парня дома полный семейный набор и никакой личной жизни. Вот они и нашли выход из положения.
— Ой, Сашка, я тебя умоляю. Жена. Это такая же жена, как я Мадонна. Поверь мне, этот кобелино ничем от остальных не отличается: сколько волка ни корми, а он всё равно в лес норовит.
— Да уж, — снова согласилась я с подругой, да и как можно было не согласиться с такой глубокой философской мыслью.
— А ты знаешь, я все-таки им немного завидую, счастливые, а тут лет сто никакой личной жизни и, кажется, ещё столько же не предвидится.
Что касается меня, то я тоже давно махнула на себя рукой: видно, надо мной висело какое-то родовое проклятие безбрачия. Чего нельзя сказать о брате, который менял женщин как перчатки.
Мы не стали включать свет в нашем офисе, обошлись фонариком. Зелёная папочка лежала там, где и сказал Андрей: в третьем нижнем ящике стола.
— Удивляюсь я, — прошептала Лена, — как этой папочке удалось уцелеть? Катька раз сто перевернула всё в этом столе. А Андрей Альбертович всё же молодец, что так спрятал: вроде и на виду, а вроде и нет. Всё гениальное просто.
— Не совсем, — возразила я, — не думаю, что так же просто мы найдём ей безопасное место.
Ленка тряхнула головой и сказала:
— Не волнуйся, пристроим папочку так, что все разведки мира не найдут её. Дай лучше я посмотрю, что в ней, а то у меня терпение кончается, страсть, как хочется узнать, из-за чего сыр-бор.
Она расположилась за столом брата и сосредоточенно уткнулась в бумаги. Я не стала ей мешать и совать в документы свой нос, всё равно бухгалтерия для меня — китайская грамота. От нечего делать стала рассматривать безделушки на столе. И вдруг мой взгляд упал на пепельницу, из которой торчал не сожжённый до конца клочок бумаги. Я вытащила его и рассмотрела: это был кусок факса, на котором сохранились обрывки слов: «…упаковать… берта… вывести из состава… сфальсифицир… фирму оформить на… панца, господина… осса… лимпус…».