Утренний инцидент забылся довольно быстро. Король постоянно попадал в разные неприятности, и долго помнить каждую было себе дороже. Как другим, так и ему самому.
Солик, Солёный, Натрияхлоридий. Будучи ещё младшим принцем, судьбой которого мало кто интересовался, он прочувствовал в полной мере, какое говорящее имя ему дали.
Ему не везло по жизни. Поначалу это было незаметно: мало какой мальчишка не ломал себе что-нибудь, забираясь на верхотуру или просто катаясь на велосипеде. Нат часто ходил в бинтах и пластырях, иногда в гипсе. Но время шло, и принц, а заодно и все обитатели дворца поняли, что с ним что-то не так. Выражение «Натрияхлоридий встал не с той ноги» вполне недвусмысленно означало, что юноша сломал ногу, едва проснувшись. Впрочем, и повредить пальцы, орудуя вилкой и ножом на обеде, тоже ничего не стоило.
Он часто падал с лошадей из-за повреждённой сбруи; когда же всё было в порядке, лошадь сама ломала ногу или оступалась, в результате чего сбрасывала седока. И Нат в этот момент рисковал удариться о некстати подвернувшийся корень или камень. Больше всего трат приходилось на медикаменты и гипс для незадачливого принца, нежели на наряды и подарки для него.
Были времена, когда Нат отказывался вставать с постели, выходить из комнаты и даже есть. Ему бы повезло, и он умер от голода или травм в своих покоях, но вмешался наследник, Амари. Оба принца любили друг друга нежной братской любовью; Нат не посмел ослушаться и открыл дверь.
- Ты же счастливчик, Нат, - убеждал Амари, расхаживая вокруг постели братишки. – Если бы со мной случилась и половина того, что досталось тебе – меня бы на свете уже не было. А ты вон, живой и шевелишься. Идём уже.
- Я себе снова что-нибудь сломаю, - бурчал подросток, обнимая одеяло.
- Вот если прямо сейчас сломаешь – на себе понесу!
- Я тяжёлый…
Амари резко подбежал к кровати и опёрся о перины с такой силой, что кровать спружинила.
- Тогда… тогда и я себе что-нибудь сломаю! Хочешь?
- Нет, конечно нет! – Воскликнул Нат. – Лучше пусть и все твои шишки мне достанутся!
Старший принц сел рядом.
- Знаешь, - прозвучало в тишине. – Со мной ведь ничего плохого не случается. Может, ты ещё в утробе матери пожелал то, что сейчас сказал вслух?
Эта мысль перевернула мир младшего принца. С тех пор он не жаловался на свою жизнь. Нат был твёрдо уверен: вся эта боль ради Амари.
Четыре года – казалось бы, срок долгий. Но король до сих пор не мог привыкнуть, что в огромном обеденном зале, где раньше собиралась вся семья, теперь сидели только он и его матушка. Зал холодный, из белого мрамора, со множеством стоящих в ряд колонн – здесь можно было устраивать пир для множества гостей. И окна. Высокие, до потолка, и такие широкие, что у каждого могли бы свободно любоваться видом парка по три человека.
- Как лазутчик? – Поинтересовался Нат, отвлекаясь от неприятных воспоминаний об отце и последних минутах жизни брата.
Эрменгарда с довольным видом кивнула, жуя отбивную. Проглотив, заметила:
- Этот сознательный.
Короля всерьёз интересовала судьба каждого, кто попадал в руки матушки и тюремного надсмотрщика. Простое человеческое сочувствие воспитали в нём не добрые нянюшки и уж тем более не жёсткая и властная мать. Жизнь и самодур-отец послужили хорошими учителями. Сколько юный принц повидал публичных казней и смертей – не передать. Тогда-то он и дал себе зарок не быть жестоким и не решать ничего сгоряча. Его неторопливость в вопросах приговоров всегда вызывала недовольство Эрменгарды. Но Нат доказал, что сам способен править, и она не перечила.
Вилка тихонько звякнула о тарелку. Нат недоумённо вскинул голову. Мать подняла на него опущенный было взгляд – в нём застыла печаль.
- Если честно, Натрияхлоридий… Тебе пора уже жениться.
- Конечно, матушка, - отвлечённо проговорил мужчина, не придавая этим словам значения.
На окно села птичка. Краем глаза заметив её, Нат повернул голову. Такая маленькая. Одна, на широком подоконнике огромного окна. И он себе таким же казался. Общество всего одного человека, пусть и родного, не наполняло это зал достаточно.
- Я ведь серьёзно.
- В десятый раз пересмотрим кандидаток?
Королева покачала головой: в голосе сына зазвучали холодные нотки. Но Нату было, отчего сердиться: с невестами тоже не везло. То ему девушка не нравилась, то он девушке. Брак по расчёту тоже не получался – большим державам не хотелось связываться с маленькой, отсталой сельскохозяйственной страной, каким был Царос. А другие, столь же маленькие, находились слишком далеко. Слабый союз. Такие страны ни противостоять никому не могли, ни вызов бросить. Сама Эрменгарда была из такой страны, знала тонкости.
- Я думаю… бери ту, от которой хотя бы не воротит. Стерпится – слюбится, как говорят.
- Подумаю. Снова…