***
В столице короля встретили небывалым ажиотажем. Если раньше царосцы старались обойти его десятой дорогой во имя собственного же спокойствия, то теперь одни горячо приветствовали и поздравляли с восстановлением, другие спешили выказать недовольство по поводу пришельцев.
Наверняка даже Рика V не представляла в полной мере, что ждёт её людей в Царосе. Да и сам король скоро понял, насколько опрометчивым было решение вот так, без подготовки, буквально столкнуть два народа лицом к лицу.
День выдался тёплым, и попадающаяся на улицах детвора перебрасывалась снежками. Король со свитой проходили по широкому пустырю, который уже расчистили от руин и снега, и сейчас проводили замеры. Здесь наравне с царосцами трудились вороны, издали неотличимые от жителей ПлуМерка, разве что все с чёрными волосами и в несколько старомодной одежде. Пустырь был практически не огорожен, и у забора собралась внушительная толпа.
- Ох, подозрительно… пока наши воюют с гардарийцами, эти сюда пришли. Никак вынюхивают что-то?
- Они же здесь по приказу Его Величества.
- Да в доверие втёрлись, не иначе. Говорю вам, воронью природу не переделать!
- Но, может, дать им второй шанс? Работают же, причём для нас.
Позади раздался грохот колёс по брусчатке, и детское восклицание:
- Мама, это волон?
Нат обернулся и увидел приближающегося человека с тележкой кирпичей. Это было чересчур смело – носить на куртке вышитый герб измерения, но и в каком-то смысле подчёркивало национальную гордость. Одновременно вызов – как красная тряпка для быка – и приветливая открытость, знак, что вороны не прячутся и готовы нести ответственность за себя как представителя другого народа. Народа, который пришёл с миром.
Толпа расступилась, как круги от упавшего в воду камня. Человек прошёл спокойно, не оглядываясь, будто уже давно тут работает. А потом в спину ему влетел гнилой помидор.
Кто-то испуганно ахнул, толпа отхлынула от проёма. Ворон продолжал идти, будто ничего не случилось, только напряжённо сгорбился.
- Эй, ты! – Один из царосцев подался вперёд. – Вали в своё измерение и дружков прихвати! Слышал? А ну обернись! Следующий помидор прилетит тебе…
Он не успел закончить фразу, когда Нат сделал знак пажу, и над площадью раздался звонкий крик:
- Его Величество желает говорить!
Все разом обернулись, голос привлёк даже рабочих. Монарх выступил вперёд и, поскольку писать времени не было – люди не станут молча ждать, пока он напишет речь – жестами показал Рику, что нужно сказать.
- Не обижайте наших друзей, - громко сказал, почти крикнул, мальчик.
Его щёки заалели, показывая, как он смущён и взволнован, но держался паж стойко. По толпе прокатился ропот. Однако первым к монарху обратился тот, кто так открыто выражал ненависть к воронам.
- Ваше Величество! Так рисковать ни к чему! Конечно, ваш план против Гардарии завершился успехом, но слепо нестись дальше сломя голову, простите, глупо! Они наши враги уже издавна, и столетия – срок большой!
Пара взмахов руками.
- Задумайтесь, - перевёл Рик и продолжил следить за жестами Ната. – Была одна стычка… которая привела к войне. После мы друг друга не видели.
- А когда увидели, всё повторилось! – Воскликнула какая-то женщина.
Нат нахмурился. Всё они верно говорили, вот только несмотря на собственную мнительность, сомнений от этих доводов он не чувствовал. Слишком был уверен в собственной правоте. А теперь и людей нужно было убедить. Вот только как? Если тебя укусила собака, ты начнёшь внимательно оглядываться на других, ужалила пчела – стремишься убежать, завидев рядом её товарку. И к народу, развязавшему войну, уже будешь относиться с предубеждением, особенно к такому, который напал уже второй раз.
- Всё зависит от правителя, - наконец озвучил его жесты Рик, и начавшийся было гомон смолк. – Кошки и вороны не договорились, предпочли разбежаться. Мы же выбрали путь прощения и мира. Вы правы в любых своих действиях, будущее зависит и от вас. Каким вы хотите его видеть?
- Спокойным! – Выкрикнул кто-то.
- Измерение близко, оно может открыться когда и где угодно. Мы можем жить в страхе, что обиженные бродят среди нас, или помириться. Вороны такие же подданные, как и вы. Этот человек…
Нат простёр руку в сторону мужчины с тачкой, потом снова начал жестикулировать.
- Мог бы ответить агрессией на агрессию. Но он прислушался к словам своей королевы и старается не портить отношения. Так проявите понимание и вы, не развивайте конфликты сами.
Нат опустил руки, и Рик, часто дыша от возбуждения, смущённо оглядывал собрание, будто эта речь шла от него. Король прекрасно понимал, что чувствует паж, особенно зная его. И теперь подумал, что, ощутив особенную причастность к делу монарха, Рик поймёт больше, чем когда-либо.
«Возможно, с этого и стоило начинать? – В груди шевельнулся смех. – Он бы не ошибался так часто».
- Но если они нападут? – Крикнул кто-то.
- Если боитесь, - снова начал переводить Рик. – Не подходите, наблюдайте издалека и делайте непредвзятые выводы. И тогда поймёте, что решение Его Величества было взвешенным, как и предыдущие.
- Это же Натрияхлоридий I, - раздался в толпе жизнерадостный голос, и Нат увидел Кондрата. – Когда он делал что-то во вред Царосу?
- Вот-вот, - поддержали нищего с другой стороны. – Даже кризис, и тот привёл к процветанию!
Люди притихли, задумались. Однако монарх видел: не все согласны с ним, только аргументов подходящих нет. Но сомнений не оставалось: они обязательно появятся.
Снова попросив не обижать гостей и получив горячие уверения от сторонников идеи, король взглянул на ворона и прижал руку к сердцу.
- Он вас благодарит… - Рик притих и тут же добавил, увидев следующие жесты: - Что не поддаётесь на провокации.
Мужчина только кивнул, но монарх и так знал, что тот всё понял. Рика V обещала, что присланные рабочие царосский понимать будут.
Шагая дальше по улице, укрытой тонким слоем снега, Нат нет-нет, да оборачивался. Нужен был ещё чей-то пример, людей из народа – горожан, крестьян. Потому что вид царосских рабочих, трудящихся рядом с воронами, почему-то не вдохновлял на дружбу.
Хотя оно и понятно: чужеземцы отрабатывали долг их королевы, и всё. Так что сейчас король мучительно раздумывал, что же делать, и отчаянно надеялся на помощь. Но не свыше, а от тех, кого пытался убедить в том, во что они не верили.