***
Пробуждение сопровождалось неприятным послевкусием прошлых тревог. Варя потёрла сгиб локтя, куда ещё недавно была воткнула игла капельницы, и, болезненно зажмурившись, положила руку на живот. Вот только жгла не физическая боль – спасибо процедурам. Её тревожило произошедшее.
Первая беременность, и уже такая тяжёлая! Стало до ужаса страшно. Что ждало в будущем? Она могла и вовсе не выдержать, и тогда… они с ребёнком могли погибнуть вместе довольно скоро, или пытаясь спасти её, врачи предпочтут избавиться от младенца. В душе боролись жажда жизни и желание оставить малютку. До последнего.
В памяти проносились события до того, как она упала в обморок. Самочувствие с утра хуже, чем обычно, редкие минуты спокойствия. И сильный, резкий выброс потихоньку накопившегося гнева. Растерянный взгляд Ната. Он ведь не задавал вопросов после редких, но ощутимых вспышек её раздражительности. И она не возвращалась к теме. Понимал ли он состояние Вари, или просто не обращал внимания на её недовольство? Но вдруг остро, до дрожи захотелось прижаться к нему, найти поддержку и участие.
За окнами уже стояла темнота. Варя медленно села, нашарила очки. А потом бросилась прочь из палаты.
Нат так и не смог уснуть. Он ворочался в постели, а мысли всё возвращались к жене. Как она там, не стало ли хуже? Наконец он сел, понимая, что не сможет успокоиться.
«Надо её проведать… хоть расспросить Тризнова ещё раз. Или помолиться? Надо хоть что-то сделать, я не могу так ждать!».
Он нашарил протезы и защёлкнул их на культях, надел очки. После чего поднялся и осторожно добрался до двери. В коридорах царил сумрак: горело лишь несколько люстр. Гулко слышались шаги удаляющегося гвардейца – единственный признак, что здесь есть ещё кто-то живой. Все давно спали, но король не сомневался, что у постели жены сейчас дежурит кто-то из врачей. Наверняка успокаивает, если она не спит. А Нату бы только одним глазком глянуть, убедиться, что она ещё дышит. Праматерь, какая жена хрупкая! И как больно будет её потерять.
Жужжание протеза сейчас звучало особенно отчётливо. И снова осознав, что жив лишь благодаря стараниям друзей и Вари, он почти с отчаянием подумал:
«Праматерь… Пресвятые Гнёзда! Пожалуйста, отдайте Варе мою живучесть!».
Так, как когда-то он отдал везение Царосу. Волнение и опаски остались, и в то же время безумно захотелось верить, что Атомита и Гнёзда услышат и исполнят его просьбу. Или хотя бы кто-то из них.
Он спустился по лестнице. Вот и врачебный кабинет. Сердце пустилось бешеный пляс: жива? Или всё потеряно?
А потом створка распахнулась. По полу разлился свет, и в объятия короля влетела жена. Вздох застрял в горле, руки порывисто скользнули к её плечам… и несмело коснулись ткани её ночной рубашки. А Варя уткнулась в грудь мужа и затихла, вся дрожа.
Чувствуя, как сердце снова проваливается куда-то вниз, и что он вот-вот рухнет, Нат порывисто прижал жену к себе, сам ища опору. Жгучей волной нахлынуло озарение: Варя ищет у него поддержки. У того, кто сам готов разрыдаться от осознания бедственности положения, того, кто сам ищет утешения.
И он снова принял этот груз. Плавно, будто совершая очередное движение танца, подхваченного мелодией жизни. Нат мягко отстранился, провёл рукой по мокрым глазам Вари. А потом осторожно повёл через освещённый кабинет, мимо остановившегося у стола Тризнова, в тёмную палату.
Вспыхнул свет, повинуясь движению протеза. Мягко усадив жену на кровать, король опустился рядом и достал блокнот.
«Мы тебя не оставим, всегда будем рядом. А Тризнов и Карина – лучшие врачи, и они не дадут случиться ужасному», - вывел он, и про себя добавил, что высшие силы тоже не останутся равнодушными. По крайней мере не к тем, через кого соединились.
Варя всхлипнула и прижалась к нему. Когда она заговорила, её голос срывался.
- Страшно… это ведь первый раз… и уже так тяжело! Я не хочу терять ребёнка, не хочу! – Её плечи задрожали. – Ну почему всё так? Ведь всё шло хорошо! Неужели мы настолько разные, неужели наш брак обречён…
Она разрыдалась, сжимая мужа в объятиях. Тот молча гладил её по волосам, кусая губы. Самому сейчас хотелось плакать, разбить всё, что под руку подвернётся, только бы выплеснуть боль. Но если он сейчас начнёт бушевать, Варе может стать только хуже. И он терпел, вдруг ощутив, что сейчас уже не просто одиночка, младший сын и король, чьи редкие срывы приходится терпеть остальным. Теперь он защитник и глава семьи, тот, кто должен оберегать более слабых. А значит, нужно стать сильнее, подняться выше себя.
И сейчас это почему-то получалось. Так же свободно, как поворот танца, и так же трудно, как его разучивание. Упадёт он сейчас или всё получится? Сердце дрогнуло, и он поцеловал жену в макушку.
«Я всегда буду с тобой, - возникла упрямая мысль. – Ты выживешь! Я не допущу, чтобы ты отправилась следом за Амари! Только не ты!».
Плач постепенно стихал. Варя судорожно вздохнула и зевнула, а король осторожно скользнул на пол, припадая на колено. Мягко потянул её лечь, и жена подчинилась. Их глаза встретились, пальцы переплелись. Нат смотрел серьёзно, и ободряюще улыбался, стараясь передать Варе уверенность: всё будет хорошо. А её взгляд был потухшим. Пухлую ручку покрыли поцелуи, женщина притянула к себе Ната. Их губы слились, даря нежность, а потом Варя обхватила Ната за шею и снова расплакалась. А король всё гладил её, и мог передать чувства лишь жестами. Как же сейчас не хватало голоса!