Поздним вечером Нат зашёл к жене. Она уже готовилась ко сну, и была очень довольна общением с подругами. И в то же время выглядела сильно уставшей. Осмотревшие её врачи сказали, что волноваться не о чем, и король не стал задерживаться. Супруги расстались с некоторой грустью, и радовало лишь, что вскоре они снова увидятся.
А в форте Рогнеда отыскала то, что хотела. Она уже собралась перегрызть провода портальной установки, но вовремя сообразила, что так она может не успеть вернуться – и останется в измерении навсегда. Нужен был более хитрый план.
«Бомба. Мне нужно поставить таймер и вернуться на ПлуМерк до того, как она взорвётся. Так соседи перестанут нам мешать».
***
Следующее утро прошло спокойнее. Пегги помалкивала, то и дело бросая взгляды на Эрменгарду, Нат тоже выжидал. А матушка полностью погрузилась в свои мысли.
Когда, закончив с завтраком, она вышла первой, король и гостья переглянулись.
- Может быть, вы снова с ней поговорите?
«Сомневаюсь, что она думала не о вас, - написал Нат. – Теперь вам предстоит говорить».
- Не рановато ли… - Пегги задумчиво взглянула на распахнутые двери.
«Вы можете попробовать сейчас или дождаться, пока она сама позовёт», - последовал ответ.
Тётушка задумчиво пожевала губами и наконец кивнула.
- Я попробую.
Яркие лучи солнца грели плечи, полосами ложились на семейный фотоальбом. Эрменгарда доставала его, когда было особенно трудно: в дни зверств мужа, которые касались её и Амари, а потом – после долгого перерыва – когда она поняла, что не хочет потерять и Ната. Не просто как последнего из рода Платоверов, но и как сына, единственного родного человека.
Сейчас женщина пыталась понять, что же значит для неё семья с далёкой родины, затерявшейся не только в пространстве, но и времени. Она ведь так долго пыталась найти поддержку у изображений, отчаявшись дождаться ответных писем.
И вот теперь приехала сестра. Едва узнав об этом, Эрменгарда почувствовала лютое отторжение. Те, кто её бросил, теперь просят у них помощи, какова наглость! А Нат будто и позабыл, каким мнительным бывает – принял гостью с распростёртыми объятиями. Неужели ему было настолько важно прошлое? Или снова пёкся о Царосе и международных отношениях.
«Ну конечно. Он же совсем не знает мою семейку, откуда ему питать тёплые чувства…».
Тихий стук прервал размышления. Эрменгарда подняла взгляд, машинально переворачивая страницу. И тут же напряглась: на пороге, прислонившись к косяку, стояла Пегги.
- Мы можем поговорить, сестрёнка?
Королева вспыхнула, но смолчала. Первым порывом было велеть удалиться, но разговор с сыном даром не прошёл. Она ведь всё утро думала, как принять Пегги, дать второй шанс. Этот шанс сам шёл в руки.
Эрменгарда указала на соседнее кресло, и принцесса, прикрыв дверь, подошла и села.
- И что же ты хотела сказать?
Взгляд скользнул по сестре. Годы сказались на ней, но вот удивительно молодые глаза давали понять: горя в жизни она почти не испытывала. Королева нахмурилась, вспомнив, что пришлось пережить ей. Это лишь поначалу Филипп был с ней добр – лишь позже она поняла, что его заинтересовала новая «игрушка», и он любовался ей, словно дитя фарфоровой куклой. А потом она ему приелась, и капризы жены стали злить. Вот тогда-то самодур и испытал на ней свою плеть.
Возможно, именно потому она и не любила Ната, что его вынашивание далось тяжелее. И зачатие было насильственным. А может потому, что за его голубыми, как у мужа, глазами она видела только мрак.
Королева хмуро опустила взгляд в фотоальбом, вот только изображений уже не видела, погрузившись в собственные переживания.
- Вспомнить прошлое, - ответила на вопрос Пегги. – Ты ведь за этим достала фотоальбом? Разрешишь сесть рядом?
Так же машинально Эрменгарда подвинулась. В душе переплелись противоречивые чувства: желание оттолкнуть и найти поддержку. Будто она снова стала маленькой девочкой, и всё, что помнила, только предстояло пережить.
Сестра опустилась рядом и взглянула на фото.
- Как же давно это было… посмотри, это же ты прячешься от нас! Ты и сейчас любишь розы?
- Уволь от этих ностальгических воздыханий.
Раздражение взяло верх. Эрменгарда захлопнула альбом и отвернулась.
- Сестрёнка… ты так на нас обижена?
- Обижена? – Вспыхнула женщина и резко обернулась. – Вы отдали меня чудовищу! За все годы я не видела от вас поддержки! Если бы он убил меня, вы бы тоже это проигнорировали? Заметь, дорогая сестрица: вы вспомнили обо мне только тогда, когда вам понадобилась помощь! А крик шестнадцатилетней девчушки, которой вместо почестей воздавали плети, остался без внимания!
Пегги округлила глаза и молчала. А Эрменгарда продолжала изливать на неё свои ярость и боль.
- Я потеряла счёт письмам, которые отправляла в Андарию! У тебя есть дети, сестрица? Каково это – смотреть, как их избивают, и не иметь возможности помочь? Здорово было развлекаться, пока сестрёнка страдает?
Она вскочила, альбом громко хлопнул по полу. На лице Пегги застыло вполне натуральное сострадание.
- Праматерь… - прошептала она. – Я… не знала.
- Что вы вообще могли знать? – Крик отразился от стен. – Вы сжигали письма, не читая? Что тогда тебе нужно от меня? Мы дали вам врача, зачем ты лезешь в мою жизнь теперь, когда всё наладилось?
Пегги поспешно поднялась и обхватила её руками. А Эрменгарда с яростью раненого зверя начала отбиваться, полностью утратив над собой контроль. Из глаз покатились жгучие слёзы, хотелось убить Пегги. Но сестра оказалась сильнее, и как королева ни пыталась вырваться, надавать пощёчин, у неё ничего не получалось. А потом она и вовсе разрыдалась, вцепившись в Пегги.
Сейчас изливалась вся боль, сдерживаемая ею долгие годы. Сестра молча гладила её по волосам. И Эрменгарда чувствовала, как между ними ломается барьер. Нет, она всё ещё не простила. Но вдруг ощутила, что её понимают. И этот взгляд, полный сострадания и озарения. Возможно, Пегги и правда не знала о тех письмах? Что, если именно Камилла не желала знать свою младшую сестричку, опасаясь за свой трон?
Так или иначе, но она чувствовала сейчас поддержку, которой не хватало. И это раскололо лёд между ней и Пегги. Сестра настойчиво потянула её к дивану, и обе сели. Эрменгарда всхлипнула, открывая глаза.
- За что вы так?
- Мы думали, нам куда хуже… - прошептала Пегги. – Прости, сестрёнка, прости! Если бы я могла повернуть жизнь вспять…
- Ты не можешь, - Эрменгарда резко отстранилась.
- Но могу сделать всё, чтобы ты больше не чувствовала себя брошенной.
- Я и не чувствую, - она утёрла слёзы. – У меня есть сын. И его семья, которая уж точно счастливее моей.
Взгляды сестёр встретились, королева смотрела решительно.
- Ты знаешь, я не смогу простить. Но и отказываться от тебя не собираюсь. Я дам тебе второй шанс, и надеюсь, ты оправдаешь моё доверие.
Пегги подняла с пола альбом и провела рукой по обложке.
- Я многое сегодня поняла. Ты ведь знаешь, что я заботилась только о себе. Но впредь буду внимательней.
- Уж постарайся, - фыркнула королева.