Выбрать главу

***

- Удивительно, как быстро мы привыкаем к новому.
Рука дрогнула от неожиданности, и гитара выдала фальшивую ноту. Всего в паре шагов поблёскивала спокойная гладь озера, а у ног лежали скомканные салфетки: по ним можно было сосчитать, сколько раз над Натом пролетели птицы. День был слишком чудесен, чтобы обращать внимание на неприятные мелочи, да и Многышев настаивал на частых прогулках. Увы, если бы они помогали…
Нат задумчиво кивнул на реплику матери, и по инерции сыграл ещё пару аккордов. А потом перевёл взгляд на Эрменгарду, пытаясь понять, о чём она.
 - Эти стены ещё хранят надежды прошлого, - королева подняла взгляд на дворец. – Только воспоминания уже не причиняют боли.
Ещё пара аккордов, и в тишине вновь зазвучал голос женщины.
 - Я думала, лучший из нас всех – Амари. Подумать только, мы были так слепы… ты ведь всегда был сильнее него. Отважнее… потому что близкие тебя не любили. В таком-то огне закалялась душа настоящего правителя Цароса…
Мужчина медленно поднял голову и увидел, что матушка закрыла лицо руками. А сам он застыл, пытаясь понять, почему она так заговорила. Дело даже не в сентиментальности, которая появилась у неё в последнее время: это списывалось на плохое самочувствие и пессимистичные мысли по поводу будущего. А в том, что роли сыновей внезапно поменялись. Амари всегда был идеалом, особенно для него. И то, что сказала матушка – будто Нат сильнее – казалось просто святотатством. Кем бы был сейчас король без старшего брата, его друга и наставника? Психованным мальчишкой, и только. И его душа не закалялась от зверств отца и презрения матушки – она ломалась. А потом приходилось через боль склеивать осколки.


Нат молча поднялся и, поддавшись порыву, обнял женщину через спинку инвалидного кресла. Впервые за всю жизнь. Им обоим сейчас не хватало тепла.
Последний барьер рухнул, и оба чуть не задохнулись от нахлынувших чувств. Король вдруг остро почувствовал, какая она чужая. Будто никогда и не было у него матери, и он пытался найти общий язык с какой-то далёкой родственницей. А Эрменгарда ещё сильнее пожалела о потраченных в неприязни годах. Как же не хотелось, чтобы он сейчас отстранялся! И она замерла, отняв руки от лица, глядя на озеро и не видя его. Растворившись в чувствах.
Король понемногу отходил от потрясения, вызванного своими странными мыслями. Только спустя миг до него дошло, что это та самая матушка, снисхождения которой он добивался долгие годы. Она постепенно начала принимать младшего сына лишь после того, как он доказал, что способен стать достойным правителем. А ведь так хотелось материнской ласки и участия…
Увы. Он уже вырос, и теперь мог лишь сам обеспечивать поддержку. Удел короля: никакого подчинения, никакого покровительства свыше. Он ведь так и закрылся, пытаясь не показывать слабости. Теперь самим собой он мог быть только с той, кто не ударил по открытой душе. С Варей. Но даже несмотря на то, что многое между матерью и  сыном было потеряно, они снова становились родными людьми. Очередные недопонимания уходили в прошлое.
Неподалёку, не замеченный ими, замер Амари. Всё его существо переполнила ревность.
«Что… что он ей там плетёт? Как любит её? Совсем запудрил ей мозги!».
И снова острым жалом в душу вонзилось страдание. Быть так близко к матушке и не иметь возможности сказать, что он её сын! А этот захватчик стоит там, спокойно её обнимает. Бедная королева, с чем ей приходилось мириться все эти пять лет!
«И без своего истинного облика я ничего не докажу… о Натрияхлоридий, вероломный брат, радуйся, пока можешь. Месть будет справедлива!».
Он еле унял дрожь и вернул себе невозмутимый вид. Тактичное покашливание привлекло внимание Ната и Эрменгарды.
 - Прошу прощения. Королева, вам пора принимать лекарство.
 - Да, уже идём, - кивнула Эрменгарда, и Амари развернулся.
Он уже не мог скрывать своих чувств, и поспешил вперёд, сжимая кулаки. А королева взглянула на сына. Минута слабости прошла, и она снова взяла себя в руки, только не преминула пожаловаться усталым тоном:
 - Терпеть не могу это лекарство. От него голова кружится.
Взявшийся за ручки кресла Нат удивлённо поднял бровь.
 - Вы говорили об этом с Многышевым? 
Голос уже восстановился, и король успел к нему привыкнуть за полмесяца. И всё же часто ловил себя на мысли, как это быстро и легко – просто взять и сказать.
 - Да. Он сказал, что так и должно быть.
«Странный побочный эффект, - подумал Нат, толкая коляску вперёд. – Но ведь такой опытный врач знает, что делает. Верно?».