Справедливости ради следует заметить, что похотливые священники считали наложничество не распутством, а почти всеобщим бунтом против правила безбрачия, навязанного безвольному духовенству папой Григорием VII (1074). Как греческая и русская православная церковь после раскола 1054 года продолжала разрешать браки своим священникам, так и духовенство Римской церкви требовало того же права; а поскольку каноническое право их церкви отказывало в этом, они брали наложниц. Епископ Анжерский Хардуэн сообщал (1428 г.), что духовенство его епархии не считало наложничество грехом и не пыталось скрыть, что пользуется им.52 В Померании около 1500 года такие союзы признавались народом как разумные и поощрялись им как защита для своих дочерей и жен; на общественных праздниках почетное место, как само собой разумеющееся, отводилось священникам и их супругам.53 В Шлезвиге епископ, пытавшийся объявить эту практику вне закона, был изгнан из своей резиденции (1499 г.).54 На Констанцском соборе кардинал Забарелла предложил, что если не удастся подавить наложничество священников, то следует восстановить брак священнослужителей. Император Сигизмунд в послании к Базельскому собору (1431 г.) утверждал, что брак духовенства улучшит общественную мораль.55 Современный историк Платина, библиотекарь Ватикана, цитировал Энея Сильвия, говоря, что есть веские причины для безбрачия духовенства, но есть и более веские причины против него.56 Нравственная история священства до Реформации предстает в лучшем свете, если рассматривать священническое наложничество как простительный бунт против жесткого правила, неизвестного апостолам и христианству Востока.
Жалобой, которая в конце концов вызвала Реформацию, стала продажа индульгенций. Благодаря полномочиям, переданным Христом Петру (Мф. 16:19), Петром - епископам, а епископами - священникам, духовенство получило право освобождать исповедующегося кающегося от вины за грехи и от наказания в аду, но не от совершения покаяния за них на земле. Теперь лишь немногие люди, как бы тщательно они ни каялись, могли рассчитывать на то, что умрут, совершив все положенные покаяния; за остальное пришлось бы расплачиваться годами страданий в чистилище, которое милосердный Бог учредил как временный ад. С другой стороны, многие святые своей набожностью и мученичеством заслужили заслуги, вероятно, превышающие положенные за их грехи; Христос своей смертью добавил бесконечное количество заслуг; эти заслуги, согласно церковной теории, можно рассматривать как сокровищницу, из которой папа может взять часть или все временные наказания, понесенные и неисполненные отпущенными кающимися. Обычно предписанные Церковью наказания принимали форму повторения молитв, раздачи милостыни, паломничества к святыне, участия в крестовом походе против турок или других неверных, пожертвования денег или труда на социальные проекты, такие как осушение болот, строительство дороги, моста, больницы или церкви. Замена наказания денежным штрафом (Wehrgeld) была давно устоявшимся обычаем светских судов, поэтому раннее применение этой идеи к индульгенциям не вызвало фурора. Раскаявшийся кающийся, заплатив такой штраф, то есть сделав денежный взнос на расходы церкви, получал частичную или полную индульгенцию, не совершая новых грехов, но избегая дня, месяца, года в чистилище или всего того времени, которое ему пришлось бы провести там, чтобы завершить покаяние за свои грехи. Индульгенция не отменяла вины в грехах; она, когда священник отпускал раскаявшемуся кающемуся грехи, прощалась на исповеди. Таким образом, индульгенция - это отпущение Церковью части или всех временных (т. е. не вечных) наказаний за грехи, вина за которые была прощена в таинстве покаяния.
Эта хитроумная и сложная теория вскоре была преобразована простотой народа и жадностью quaestiarii, или "прощателей", которым поручалось или предполагалось раздавать индульгенции. Поскольку этим распространителям разрешалось оставлять себе процент от выручки, некоторые из них не настаивали на покаянии, исповеди и молитве, оставляя получателю свободу трактовать индульгенцию как освобождающую его от покаяния, исповеди и отпущения грехов и почти полностью зависящую от денежного взноса. Около 1450 года Томас Гаскойн, канцлер Оксфордского университета, жаловался, что
В наши дни грешники заявляют: "Меня не волнует, сколько зла я совершаю перед Богом, потому что я могу легко получить полное отпущение вины и наказания благодаря отпущению грехов и индульгенции, дарованной мне папой, чье письменное разрешение я купил за четыре или шесть пенсов или выиграл в качестве ставки в теннис [с индульгенцией]". Ибо эти торговцы индульгенциями бродят по стране и дают письмо о помиловании, иногда за два пенса, иногда за порцию вина или пива... или даже за наем блудницы, или за плотскую любовь".57