Он начинает с того, что представляет себе, как засыпает на холме в Малверне и видит во сне "поле, полное людей" - множество богатых, бедных, хороших, плохих, молодых, старых - и среди них прекрасную и благородную даму, которую он отождествляет со Святой Церковью. Он преклоняет перед ней колени и просит: "Не надо сокровищ, но скажи, как мне спасти свою душу". Она отвечает:
Когда все сокровища испытаны, истина оказывается лучшей.....
Кто правдив языком своим и не говорит ничего, кроме этого,
И творит дела им, и зла никому не желает,
Он бог по Евангелию... и подобен Господу нашему.67
Во втором сне он видит семь смертных грехов и под каждой главой в мощной сатире обличает злобу человека. На какое-то время он предается циничному пессимизму, ожидая скорого конца света. Затем в поэму вступает пахарь Пирс (Питер). Он - образцовый фермер, честный, дружелюбный, щедрый, пользующийся всеобщим доверием, много работающий, живущий в верности со своей женой и детьми и всегда благочестивый сын церкви. В более поздних видениях Уильям видит того же Пирса в образе Христа, апостола Петра, папы римского, который затем исчезает во время папского раскола и прихода антихриста. Духовенство, говорит поэт, уже не является спасительным остатком; многие из них развратились; они обманывают простых, отпускают богатых за вознаграждение, торгуют святынями, продают само небо за монету. Что же делать христианину в таком вселенском бедламе? Он должен, говорит Уильям, снова идти вперед, преодолевая все промежуточные институты и развращение, и искать Самого живого Христа.68
В "Пирсе Пахаре" есть доля глупости, а его туманные аллегории утомляют любого читателя, который возлагает на авторов моральное обязательство быть ясными. Но это искренняя поэма, беспристрастно обличающая негодяев, ярко изображающая человеческую сцену, поднимающаяся благодаря чувствам и красоте на второе место после "Кентерберийских рассказов" в английской литературе XIV века. Его влияние было поразительным; Пирс стал для английских повстанцев символом праведного, бесстрашного крестьянина; Джон Болл рекомендовал его эссекским повстанцам 1381 года; вплоть до Реформации его имя упоминалось в критике старого религиозного порядка и требованиях нового.69 Завершая свои видения, поэт вернулся от Пирса-папы к Пирсу-крестьянину; если бы все мы, заключил он, были, подобно Пирсу, простыми, практикующими христианами, это была бы величайшая, окончательная революция; никакая другая уже не была бы нужна.
Джон Гауэр - менее романтичный поэт и фигура, чем загадочный Лэнгленд. Он был богатым землевладельцем из Кента, который набрался слишком много схоластической эрудиции и достиг скуки в трех языках. Он тоже нападал на недостатки духовенства, но трепетал перед ересью лоллардов и удивлялся дерзости крестьян, которые, прежде довольствовавшиеся пивом и кукурузой, теперь требовали мяса, молока и сыра. Три вещи, говорил Гауэр, безжалостны, когда выходят из-под контроля: вода, огонь и толпа. Разочаровавшись в этом мире и беспокоясь о следующем, "нравственный Гоуэр" в старости удалился в монастырь и провел последний год жизни в слепоте и молитвах. Современники восхищались его нравственностью, сожалели о его нраве и стиле и с облегчением обратились к Чосеру.
V. ДЖЕФФРИ ЧОСЕР: 1340-1400 ГГ.
Он был человеком, наполненным кровью и пивом веселой Англии, способным принять естественные трудности жизни, отвести их жало с прощающим юмором и изобразить все этапы английской сцены с кистью, широкой, как у Гомера, и духом, пылким, как у Рабле.
Его имя, как и многое в его языке, было французского происхождения; оно означало "сапожник" и, вероятно, произносилось как shosayr; потомство играет с нашими именами и помнит нас только для того, чтобы переделать по своей прихоти. Он был сыном Джона Чосера, лондонского виноторговца. Он получил хорошее образование как от книг, так и от жизни; его поэзия изобилует знаниями о мужчинах и женщинах, литературе и истории. В 1357 году "Джеффрет Чосер" был официально зачислен на службу в дом будущего герцога Кларенса. Через два года он отправился на войну во Францию; попал в плен, но был освобожден за выкуп, который внес Эдуард III. В 1367 году он становится "йоменом королевской палаты" с пожизненной пенсией в двадцать марок (1333 доллара?) в год. Эдуард много путешествовал со своими домочадцами по пятам; предположительно Чосер сопровождал его, наслаждаясь Англией в пути. В 1366 году он женился на Филиппе, служащей королеве, и жил с ней в умеренных раздорах до самой ее смерти.70 Ричард II продолжил выплату пенсии, а Джон Гонт добавил к ней десять фунтов (1000 долларов?) в год. Были и другие аристократические подарки, что, возможно, объясняет, почему Чосер, так много повидавший на своем веку, почти не обратил внимания на Великое восстание.