Малкон подхватил Адиля на руки и крохотный отряд заспешил по дороге на юг.
Сейчас — или будет поздно.
Анвар развернулся и поднял руки, создавая контролирующее плетение заново, потому не увидел, как рухнул защитный барьер, прорванный одновременно во многих местах.
***
Илияс вышел в круг света, уже не таясь. Щелчком пальцев отправил в сторону бесчувственного тела тройной защитный контур, накрывший его непроницаемым для взора куполом. И тут же развернулся к Анвару.
Верховный жрец видел, как тонкие цветные нити пронзают крохотную человеческую фигурку, как искажается в муке лицо Анвара, кожей почувствовал, как собственная магия беснуется, сдерживаемая стальной волей. Пока еще покорная, но набирающая мощь с каждым ударом сердца.
Анвар не заметил его. Он вообще ничего уже не замечал, полностью отдавшись во власть потоков, застыв внутри разноцветного сияния, как мотылек в смоле.
Илияс закрыл глаза и мысленно потянулся к беснующимся Стихиям. Коснулся их осторожно, почтительно, но вместе с тем уверенно, позвал за собой. Сотни и тысячи нитей, сплетенных в немыслимо сложный узор, раскинулись в воздухе, сдерживая и направляя магию. Но не в человека, нет, в саму ткань окружающего мира.
Верховному жрецу показалось, что сила не просто струится кругом, а пробирается в человеческое сознание, сливаясь с ним, обретая форму, тело, лицо, собственную волю. Невидимые глаза моргнули, всматриваясь в душу, выворачивая ее до самого дна, размышляя, покоряться ли, сделать ли шаг навстречу.
— Я дам тебе то, что ты хочешь. Отыщу то, что ты потеряла. Верну то, чего тебя лишили.
Земля под ногами дрожала и гудела, крошась, разламываясь на бесчисленное множество осколков, превращаясь в вязкое болото и тут же застывая вновь. Илияс опустился на колени, прижал ладони к серому камню, пропуская через него всю силу, что мог, прокладывая направляющие, связывая их сотнями тонких нитей, создавая невидимый обычному глазу рисунок.
И Стихии приостановили неудержимый бег. На несколько невозможно долгих мгновений все замерло, а затем сияющие потоки дрогнули, собрались воедино и ударили в самый центр плетения.
Илияса отбросило на добрый десяток шагов в сторону. Рисунок под ногами полыхнул так, что пришлось зажмуриться. Алые, белые, лазурные, зеленые, золотые росчерки мигнули в последний раз — и растаяли, оставив в воздухе лишь мерцающие искры.
Верховный жрец пошатнулся и обессилено рухнул на землю. Не веря себе, провел пальцами по изумительно сложному узору, словно бы набранному из тысяч цветных мозаик. Лучи, изгибы, завихрения, круги, ломаные линии — все это перемешалось, полностью покрывая некогда серый камень площади, превращая его в некое подобие ковра, вытканного безумцем.
Кончики пальцев приятно укололо: сила Стихий, усмиренная и словно бы даже удовлетворенная произошедшим, заворочалась внутри, послушно отзываясь на призыв.
Это действительно возможно. Он смог. Вернул магию, скрепив то, что, казалось бы, разрушено навеки.
Хотелось смеяться и плакать одновременно, но Илияс просто откинулся на спину и уставился в небо.
— Видела бы ты, Лей, что сейчас произошло, — произнес он, устраиваясь поудобнее и краем сознания замечая людей, спешащих на помощь. — И знаешь, что я тебе скажу? Если уж Стихии не ответили отказом на мое предложение, то и тебе больше не удастся.
***
— Что с ним?
— Дышит.
— Да оттащите вы в сторону эту иномирную падаль, ему тут не место!
— О небо, сколько крови… Да и марево это сияющее вот-вот растает.
— И как только сердце бьется? Не понимаю.
— Волки… Живучие, правду говорят.
Нервный смех прервался так же быстро, как начался.
— Где же лекарь? — тревожно поинтересовался кто-то.
— Спешит уже, и с ним много кто еще. Но тут, кажется, жрец нужен.
— Самый главный, гляди-ка, сам едва живой.
— Смотря с чем сравнивать. Вчера мертвец, сегодня вон что сотворил. Впрочем, с исцелением любой маг Огня справится.
— А вы видали? Когда бой начался, к нам леди Мейрам пожаловала. И не побоялась же, так до конца ни слова не проронила, не отвернулась даже! Стойкая. Не зря, наверное, Малкон так к ней сердцем прикипел.
— А ты поменьше языком трепи, помог бы лучше.
— Поднимай на носилки, только осторожно!
— Раз, два… есть! Отлично.
— Надо дать знать во дворец.
— Кому? Там же сплошные завалы.
Повисло неловкое молчание.
— Лорд регент без сознания. Совета нет. Императрица с сыном пропала. Кто вообще может сказать, что теперь будет?