Потом он включил сетевого и велел отыскать все материалы, находящиеся в ведомственном архиве и связанные с оперативной работой, которую штатные и нештатные сотрудники министерства вели когда-нибудь с конкретными «росомахами». Весь остаток дня он изучал эти материалы, по-прежнему абсолютно недоступный никому из жаждущих делового общения с министром имперской безопасности.
Охлябинин стоял на страже, готовый подставить свою чиновничью грудь под крупнокалиберные пули чужой нетерпеливости.
Закончив анализ материалов, граф Толстой посидел еще некоторое время, размышляя. А потом стер все запрошенные файлы, включил усиленную защиту файлов со своими выводами и планами, отключил сетевого, стерев ему память, и вызвал Охлябинина.
Тот, как всегда, мгновенно возник на пороге кабинета:
– Слушаю, Василий Илларионыч!
– Вот что, Иван Мстиславович… Устал я сегодня. Государь-император сложное задание поручил… Сложное и весьма срочное… Отправлюсь-ка я, пожалуй, домой, с твоего позволения.
Заместитель соорудил на физиономии понимающее выражение:
– Конечно, господин министр!
– Что это ты так официально, Иван Мстиславович? – Толстой усмехнулся. – Тоже, наверное, устал грудью-то широкой меня прикрывать за эти два дня. Ступай-ка и ты отдыхать!
Граф Охлябинин покачал головой:
– Да нет, мне еще кое-какие проблемы решить надо… – Он позволил себе совсем легкую усмешку. – Тоже срочные и сложные!
– Ну решай, решай. – Министр встал из-за стола и, не удержавшись, потянулся. – А я полетел.
Глава десятая
– Это был последний прыжок, – сказал Найден, придя к Осетру в очередной раз со свертком в руках. – Мы недалеко от базы «Орион». Теперь тебе придется превратиться в труп.
– Что это означает? – спросил Осетр.
Такого выражения в жаргоне «росомах» он не знал.
– То и означает… Ты же как-никак геройски погиб. И снимать тебя с борта «Победоносца» будут как погибшего. Согласно флотскому уставу. В гробу и с отдачей воинских почестей.
Так оно и случилось.
Найден попросил командира сменить полевую форму космического десантника на повседневную, проводил пустыми корабельными коридорами до медицинского отсека (здесь тоже никого не оказалось) и завел в лазаретный холодильник.
Там стояли вдоль стены два пластиковых военных гроба: закрытый и открытый.
– А там кто? – Осетр кивнул на закрытый.
– Сержант Концевой.
Сержант Концевой… Ну да, конечно. Значит, труп его на пиратской базе все-таки нашли. Хоть похоронят по-человечески. А не как с отцом… То есть с Воимиром Приданниковым.
– Одинаковая судьба. На одном задании погибли, вместе и в морге хранитесь. – Найден перекрестился. – Прости меня, господи!
Осетра чуть покоробило.
Но, с другой стороны, военному человеку не привыкать к смертям.
Вот только не станет ли известно Яне о том, чьи трупы держат в гробах? Это было бы весьма некстати!
Впрочем, подобного прокола господа флотские не допустят.
– Там приготовлен комплект документов, по которым ты отправишься с базы «Орион» на Новый Санкт-Петербург. Залезай! Некоторое время придется померзнуть, но это недолго. Встретимся в зале посадки на космовокзале. Друг с другом мы незнакомы. По крайней мере, до столицы. А там видно будет! Залезай давай!
Осетр забрался в гроб.
Документы лежали в изголовье. Осетр положил их во внутренний карман мундира.
– Готов?
– Готов! Закрывай!
Найден закрыл крышку гроба, и на Осетра обрушилась тьма.
Нечто подобное он испытал, когда его сбрасывали с борта транссистемника «Дорадо» на планету-тюрьму, но тогда не было страха, от которого сейчас засосало под ложечкой.
Впрочем, Осетр быстро наступил на горло страховой песне и стал ждать.
Довольно скоро похолодало, однако сильно замерзнуть он и в самом деле не успел.
Гроб вдруг зашевелился, поплыл куда-то. А Осетр решил, что самое лучшее будет поспать. И заставил себя заснуть…
По всей видимости, его нынешнее обиталище оборудовали мозгогрузом, потому что проснулся он со знанием всех своих дальнейших действий в короткой памяти.
Гроб был открыт.
Рядом стоял мужчина в белом халате и белой шапочке.
– Поднимайтесь, капитан, быстро!
Осетр выбрался из гроба.
– Где я?
– В морге базы «Орион».
Врач вывел его из холодильника в пустой кабинет, заполненный медицинским оборудованием, угостил стаканом горячего чая с лимоном, а когда Осетр, выпив, согрелся, сказал: