К тому же он был плохим, никудышным военачальником, неспособным руководить сражением. Фёкьер говорит о нем и о князе де Водемоне в связи с осадой Намюра:
«Казалось, что г-н де Вильруа и г-н де Водемон спорят между собой, кто из них больше наделает ошибок; однако в этом вопросе г-н де Вильруа взял верх над г-ном де Воде-моном. Бесстрастно наблюдая за блистательной обороной, которой командовал г-н де Буффлер, он в течение месяца не вынимал шпаги из ножен, в то время как ему нужно было сделать лишь один шаг, чтобы освободить крепость от осады».
Именно тогда, по словам г-жи де Куланж, Вильруа был поднят на смех в сатирических песенках; вот одна из них, едва ли не самая пикантная:
На протяжении всей последующей кампании он находил возможность оставаться совершенно незамеченным, хотя был главнокомандующим французской армией, действовавшей в Нидерландах.
Рисвикский мир вернул Вильруа покой, но, на его несчастье, война за Испанское наследство заставила его снова отправиться в поход; он вступил в Италию, имея целью заставить герцога Савойского и Катина напасть на принца Евгения в Кьяри; сражение было проиграно, а Катина ранен. Три месяца спустя Вильруа дал неприятелю возможность захватить Кремону, а вместе с ней и его самого.
Принц Евгений отпустил Вильруа на свободу, не взяв с него выкупа, ибо полагал, что, отослав его во Францию, причинит ей достаточно вреда. И в самом деле, Людовик XIV, упрямо продолжавший поддерживать того, кого он называл своим фаворитом, ибо все нападали на Вильруа, вернул ему командование армией в Италии. Следствием этой снисходительности стало поражение при Рамильи; двадцать тысяч солдат, убитых или взятых в плен, вся пушки и все знамена, брошенные на поле боя, двенадцать мощных крепостей в Брабанте и во Франции, оставленные нами и захваченные врагом, дали разгадку великодушию принца Евгения, которое никто не мог понять.
Узнав о разгроме при Рамильи, Людовик XIV, подобно Августу, потребовал обратно свои легионы у Вара.
Госпожа де Ментенон, поддерживавшая г-на де Вильруа, сказала королю:
— Государь, следует вознести Господу свои горести.
— Ах, сударыня, тридцать батальонов, оказавшихся в плену, это такое огромное жертвоприношение!
Тем не менее г-же де Ментенон удалось взять верх над гневом короля, и Людовик XIV лишь проникся еще большей нежностью к Вильруа; он встретил его у самого порога своей комнаты и, в то время как все ожидали услышать страшный взрыв негодования, сказал маршалу:
— Господин маршал, в нашем возрасте удачливы уже не бывают.
Король упрямился до самого конца и, умирая, назначил г-на де Вильруа воспитателем малолетнего Людовика XV.
Маршал де Виллар, шедший непосредственно после маршала де Вильруа, имел предком судейского секретаря из Кондрьё; его отец был самым статным и самым привлекательным человеком во Франции, чрезвычайно храбрым и чрезвычайно ловким в обращении с оружием, а поскольку в те времена дуэли устраивали весьма часто, он заслужил в них добрую славу, которую окончательно утвердила оказанная ему честь послужить секундантом герцогу Немурскому в его поединке с герцогом де Бофором. Слава г-на де Виллара после этой схватки стала тем больше, что сам он после гибели герцога Немурского уложил на месте своего противника. Известность, которую он приобрел после этой победы, способствовала тому, что принц де Конти ввел его в число своих приближенных. В итоге, когда кардинал Мазарини задумал выдать свою племянницу замуж за принца де Конти, он воспользовался Вилларом в качестве своего представителя, благодаря чему тот занял куда более высокое положение в свете, никогда не забываясь и оставаясь учтивым и скромным, в то время как его красивое лицо и прекрасная фигура обеспечивали ему доступ в покои дам. В те времена, когда вдова Скаррон была бедна, он оказывал ей помощь. Госпожа де Ментенон, никогда не забывавшая своих друзей, помнила о Вилларе и, укрепив его собственное положение при Людовике XIV, позаботилась и о положении его сына.