В эту минуту на почтовую станцию прибыл кавалер, покрытый потом и пылью. Кавалер отвел Дугласа в сторону и что-то тихо ему сказал; несомненно, он сообщил полковнику, что потерял следы принца, ибо гнев Дуглас усилился.
Станционный смотритель, его звали Лопиталь, в это время отсутствовал, однако жена его оказалась на месте. Это была честная и порядочная женщина, обладавшая умом, сильным характером и мужеством; она распознала в Дугласе англичанина или шотландца, подумала, что речь идет о претенденте, догадалась, что у этих людей дурные намерения в отношении принца, и решила спасти его.
И потому она во всем пошла навстречу Дугласу и его приспешникам, ни в чем им не отказывала, пообещала задержать как можно дольше выдачу лошадей путешественникам, а тем временем, если Дуглас и его люди соблаговолят сообщить ей, где они будут находиться, известить их о прибытии кареты.
Однако Дуглас был недоверчив: он уехал вместе с одним из своих людей, оставив двух других на почтовой станции, и засел в засаде на дороге; только эти два человека знали место засады, и кавалер, незадолго до этого присоединившийся к нему, должен был с помощью слуги, оставшегося подле него, известить полковника о приезде кареты, как только она будет замечена.
Бедная женщина ощутила сильное замешательство, оказавшись перед лицом двух этих людей; к счастью, рассудив, что один из двоих прибыл в ту минуту, когда человек, выглядевший главарем шайки, поднялся из-за стола, и, следовательно, вновь прибывший еще не успел перекусить, она предложила ему позавтракать; но, вместо того чтобы потчевать его рядовым вином, она подала ему лучшего своего вина, удерживала его за столом как можно дольше и опережала все его желания.
Тем временем ее старший слуга, к которому она питала полное доверие, встал на часах у ворот; он получил приказ появиться на пороге, как только заметит карету, но ни слова при этом не произносить; однако карета запаздывала, и кавалер заскучал за столом, а так как он сильно устал во время проделанного им пути, г-жа Лопиталь убедила его пройти в одну из спален и прилечь на кровать, положившись на своего слугу и на нее. Кавалер приказал этому слуге не покидать порога дома и известить его, как только карета появится.
Проводив своего гостя в самую дальнюю комнату дома, г-жа Лопиталь выходит через заднюю дверь на улицу, мчится к одной из своих подруг, жившей на окольной улице, рассказывает ей о случившемся и о своих подозрениях, уговаривает ее принять у себя путешественника, посылает за священником, своим родственником, забирает у него парик и сутану, возвращается к своему дому, застает на пороге слугу-англичанина, убеждает его выпить вместе с форейтором, в то время как она подежурит вместо него; форейтор, предупрежденный ею, наливает стакан за стаканом и после третьей бутылки укладывает мертвецки пьяного слугу под стол. Тотчас же он зовет хозяйку; она входит в дом, прислушивается у двери комнаты, где расположился кавалер, по его дыханию узнает, что он спит, поворачивает ключ в замке, и становится на часах у двери, выходящей на улицу.
Через четверть часа карета появляется. Госпожа Лопиталь бежит навстречу ей, заставляет ее повернуть на окольную улицу, провожает путешественника к своей подруге и там, бросившись к ногам короля Якова III, умоляет его довериться ей, говорит ему, что в противном случае он погиб, рассказывает о том, что произошло, и, в то время как король переодевается в платье аббата и располагается в доме, о его присутствии в котором никому неизвестно, она извещает обо всем судью, заявляет ему о возникших у нее подозрениях, велит задержать пьяного слугу и уснувшего кавалера и отправляет одного из своих форейторов к г-ну де Торси, имя и адрес которого сообщил ей английский король, чтобы оповестить министра о том, что произошло.
Между тем на почтовой станции поднимается страшный шум: кавалер, внезапно разбуженный, кричит, что он принадлежит к английскому посольству и, как таковой, пользуется неприкосновенностью. У него требуют доказательства того, что он утверждает; он не может предъявить их, называет имя Дугласа, но отказывается сказать, где тот находится. Наконец, после долгих споров, его и слугу, все еще нетвердо стоящего на ногах, препровождают в тюрьму.
Куда подевался после этого ареста Дуглас, никто не знает. Вне всякого сомнения, слух об аресте двух его сообщников дошел до него. Его видели затем бешено мчавшимся на дороге, но мчался он уже напрасно.