Наделенная не меньшим умом, чем герцог, Луиза де Бурбон действовала всегда прямо противоположным образом. Она обладала безмерной храбростью, была предприимчива, отважна, яростна, признавала лишь сиюминутные страсти, вечно возмущалась скрытными приемами своего мужа, называя их ничтожными и немощными; попрекала его честью, которую она ему оказала, выйдя за него замуж; благодаря собственной энергии делала его в своем присутствии слабым и уступчивым и толкала его вперед, все время надеясь передать свою волю этому слабому и ничтожному существу.
Что же касается внешности герцога Менского, то он имел приятное лицо, был среднего роста и обладал достаточно хорошим сложением, но хромал вследствие случившегося у него в детстве падения.
Герцогиня Менская была далеко не красива, хотя присущее ей остроумие придавало пикантность ее лицу; однако она отличалась такой низкорослостью, что все называли ее карлицей.
Ее рост едва достигал четырех футов.
Граф Тулузский, в противоположность своему брату, обладал честью, доблестью, прямотой и даже справедливостью. Он был приветлив с людьми настолько, насколько это могла ему позволить его природная холодность, отличался немалым мужеством и имел желание быть полезным королю и Франции, но делать это хотел честным путем и приемлемыми средствами; особым остроумием наделен он не был: здравомыслие замещало у него тот блеск ума, который унаследовал его старший брат и который назывался остроумием Мортемаров. Кстати говоря, он был чрезвычайно прилежен в изучении морской службы и коммерции — двух дел, в которых он разбирался очень хорошо.
Граф Тулузский был женат на мадемуазель Марии де Ноайль, которой историческая наука занималась крайне мало и которой мы будем заниматься ничуть не больше, чем историческая наука.
С партией узаконенных принцев были связаны, вполне естественно, другие побочные дети Людовика XIV, а именно: первая мадемуазель де Блуа, вышедшая замуж за принца де Конти, который умер в 1685 году, и именовавшаяся вдовствующей принцессой; мадемуазель де Нант, вышедшая замуж за герцога Бурбонского и именовавшаяся госпожой герцогиней, и вторая мадемуазель де Блуа, вышедшая замуж за герцога Орлеанского, который впоследствии стал регентом.
Филипп II, герцог Орлеанский, родился в Сен-Клу 4 августа 1674 года.
Его мать, Шарлотта Елизавета Баварская, известная под именем принцессы Пфальцской, в разговоре о нем сказала:
— Присутствовать при моих родах пригласили волшебниц, и, поскольку каждая из них подарила моему сыну по одному таланту, он наделен всеми талантами. К несчастью, при этом забыли пригласить одну волшебницу, и она, прибыв позже других, заявила: «У него будут все таланты, кроме таланта пользоваться ими».
В возрасте сорока одного года, достигнутом им к тому моменту, с которого мы открываем в нашем повествовании новый период истории Франции, герцог Орлеанский обладал приятным лицом, хотя оно и было опалено солнцем Италии и Испании, привлекательной внешностью, хотя глаза у него из-за плохого зрения косили, и посредственной, но, тем не менее, подвижной фигурой, хотя она и отличалась полнотой. Его реплики были быстрыми, точными и живыми. Его первые суждения всегда бывали верными, и лишь последующие размышления делали их расплывчатыми; приводимые им доводы отличались такой убедительностью, что он делал ясными самые отвлеченные вопросы науки, политики, управления и финансов. Ему были знакомы все ремесла, он был хорошим художником, хорошим музыкантом, превосходным химиком, искусным механиком. Слушая его, можно было подумать, что он разносторонне образован, но это стало бы ошибкой: он всего лишь обладал превосходной памятью. От своего отца, Месье, он, по выражению Сен-Симона, целиком унаследовал мужество своих предков, что делало его, хотя он и не проявлял при этом злоречивости, достаточно требовательным в отношении храбрости других людей.
Герцогу Орлеанскому едва исполнилось семнадцать лет, когда король женил его на мадемуазель де Блуа, своей дочери. Молодой человек был чрезвычайно сильно влюблен в герцогиню Бурбонскую и лишь с огромным отвращением согласился на этот брак. В ответ на его первоначальный отказ прозвучала угроза заточить его в замок Виллер-Котре, и тем не менее он сопротивлялся; решиться на женитьбу его заставил Дюбуа. Все знают, что в тот момент, когда он дал слово королю, принцесса Пфальцская, воспитанная в традициях немецкой аристократии, встретила сына, признавшегося ей в этом, пощечиной.