Закрывая за мною дверь в сенях, она шепотом спросила:
— А этих прогонят отсюда, правда ведь?
— Прогонят. Берегите мальчишек.
— Найду работу, съезжу в деревню, своих сыночков от голода спасу…
Беда надолго поселилась в семьях, и каждая семья по-своему вела с ней борьбу. В одном доме меня и удивила и обрадовала мать семерых детей, старшему из которых едва минуло десять лет. Эта женщина отличалась необыкновенным умением изворачиваться даже там, где выхода, казалось, совсем нет.
— Дети уже было опухли, думала, похороню их всех и сама с ними лягу. Но потом кинулась в деревню и за осень заработала картошки на зиму. Протянуть бы как-нибудь до весны!.. Сейчас перетаскиваю картошку на санках, а «армию» свою оставляю на попечение Славика, он у меня хозяйничает, все на его руках.
«Армия» чинно сидела за столом перед дымящимися паром тарелками. Славик наблюдал за порядком во время еды. Мое появление прервало ужин, повернулось семь разных головок, на меня уставилось столько же пар глаз. В тусклом свете коптилки не разобрала сразу, где мальчики, где девочки, да и все они, кроме Славика, уже были в рубашонках.
Мать пригласила меня присесть и разрешила детям продолжать прерванную еду. Те захлопотали возле густого супа, а я тем временем рассматривала их, насколько это позволяла коптилка; дети, как магнит, притягивали к себе. Их бледные, чуть ли не прозрачные личики, огромные голодные глаза… больно сжимали сердце.
Мать, прочитав мой взгляд, заметила:
— Любой ценой, но всех их спасу. Однажды мне удалось достать бутыль молока. А в ближайшие дни опять собираюсь в деревню.
Бросив взгляд на детей, которые кончали уже есть, женщина продолжала:
— Обменяю все до последней нитки. Уверена, что муж не будет меня попрекать, — вернется, снова наживем, а жизнь каждого из них — это моя и его жизнь. Кроме того, я получала на них большую помощь от государства и отвечаю за них перед ним.
В этой семье пробыла больше, чем в каком-нибудь другом доме. Славик уже помогал матери укладывать в пастель своих сестричек и братишек (холод загнал семью в одну комнату, все кровати здесь не умещались, и часть детей спала вповалку на двух матрацах, положенных на пол), а мне все еще не хотелось покинуть этот организованный детский отряд, где каждый ребенок был чем-то интересен и привлекателен.
Ганна Михайловна рассказала мне о своем последнем путешествии в село, о потере матери, после смерти которой немало забот свалилось на плечи старшего сына, о своей надежде на возвращение мужа с фронта.
Говорила она спокойно, с ясным пониманием сложившейся ситуации, и я подумала о ней: какая простая и умная женщина, — и, думая так, радовалась: такая до конца будет бороться с несчастьем.
Уже стояла белая ночь, когда я вышла из дому, которым решила закончить в тот день свой обход. Хозяйка, провожая меня, тоже вышла во двор, посмотрела на высокое морозное небо и сама себе сказала:
— Какая прекрасная ночь!
Затем закрыла за собою дверь и окунулась в свои домашние заботы.
Наконец-то закончила обход последней закрепленной за мной улицы и свободно вздохнула. Впредь буду знать, что следует соблюдать известную сдержанность и осмотрительность. Для советской учительницы здесь непочатый край работы, но надо приучаться действовать крайне осторожно. Хождение по людям, безусловно, трудная, но очень интересная работа — учительницу здесь ждет не один вопрос, молчаливо или открыто высказанный.
Душа болит от того, чего наслушалась, насмотрелась, но боль эта в то же время радостная: «Новому украинскому слову» народ нисколько не верит и газетенку эту не читает; люди понимают, что положение гражданских пленных, в которое они попали, — явление временное.
«Они-то будут писать, им это необходимо, но и мы не лыком шитые!..» «Врут, как собаки». «Кто их звал сюда?» «Подписал пакт о дружбе и ненападении и первый же напал». «Палач получит по заслугам…» «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет…»
Все это высказывается как вывод, к которому пришел каждый в отдельности и все вместе; все, как одни, твердо убеждены: война будет тяжелая, затяжная, но победная. А раз так, необходимо все пережить, а если понадобится — принести в жертву и самое дорогое.
7 января
— Сюда ставьте, девушки. Да сходите за дровами. Малость подогреется — мыть начнете. Сегодня надо проверить, как работает плита, — распоряжается кухарка, полная и пышная по нынешним временам женщина. Она важно похаживает по длинному коридору будущей столовой в одном из зданий бывшей ватной фабрики, заглядывая в заваленные глиной, мелом, мусором комнаты, в которых мы развернули борьбу с грязью. В комнатах еще не топили, и было холодно, неприятно. Заведующего столовой мы, работающие здесь уже несколько дней, видели всего лишь один раз: его и свои функции выполняет кухарка.