- Я оставлял сундук на хранение. Моё имя Ник-рыбак.
Мужчина кивнул и исчез в соседнем помещении. Через минуту он появился, таща довольно объёмный сундучок.
- Вот ваше имущество, опечатано и сохранено согласно описи. За хранение с вас двадцать медяков.
Старик небрежно кинул серебряную монету и сказал:
- Сдачи не надо.
Мои брови удивлённо поползли вверх. В ответ на невысказанный вопрос Ник-рыбак пожал плечами:
- Так можно увеличивать репутацию.
Я понимающе кивнул - репутация это такое дело, что никаких денег не жалко. Взять политиков в реальном мире. Они тоже за счёт средств масс-медиа создают определенную репутацию, можно сказать покупают за деньги, а затем творят что угодно. Некоторые даже умудряются стать президентами. Парадокс - технический прогресс шагает вперёд семимильными шагами, а система политического устройства с каждым десятилетием всё больше деградирует. В итоге мы избираем в президенты людей, о которых ничего не знаем и называем это демократией. Если мне суждено будет стать когда-нибудь значимым человеком, то у меня будет всё не так. Во главе управленческой и законодательной пирамиды должен стоять самый достойный, а не самый продажный.
Мы подошли к выходу из палатки, но на улицу пока не спешили.
- Чего мы ждём? - спросил я.
- Не чего, а кого, - поправил Ник-рыбак, посмотрев куда-то мне за спину. - Сейчас должен подойти внук.
Я проследил за взглядом - вот и первые увиденные в этом мире часы. Они представляли собой высокий шкаф из покрытого лаком дерева. В прозрачной передней стенке был виден мелькающий бронзовый маятник. Сложной ветвистой формы минутная стрелка чуть-чуть не дотягивалась до девятичасовой отметки. Наконец она пересекла большую позолоченную цифру. Из маленького окошка выпрыгнул дракончик и выпустил маленький сноп огня. “Дон! Дон! Дон…” - раскатисто загудели часы. Забавно.
- А вот и я! Ну что дед, могу вовремя являться? - с последним ударом в палатку вошёл улыбчивый парень лет под тридцать, здоровый как медведь. Казалось, кольчуга вот-вот разорвётся на нём от подпирающей изнутри мускулатуры, а двуручный топор в его лапищах казался детской игрушкой. Чем его откармливали в детстве?! Этот парень одним своим присутствием заставлял чувствовать неполноценным.
- Можешь раз для разнообразия раз в год не опоздать, - проворчал старик.
- Внук! - протянул широченную ладонь парень.
- Рапан. - представился я и спросил, - так ты внук Николая Ивановича или у тебя просто ник Внук?
- И то, и другое. Будешь много знать - скоро состаришься и станешь таким же ворчливым, как дед, - подмигнул он. - Ну что, с вещами на выход?
- Ты, как безоружный бери сундук, - сказал мне Николай Иванович. - Мы прикроем, не бойся.
Бояться? Хм, с чего бы.
На улице нас ждали остальные бойцы отряда. Внук представил двух рослых светловолосых парней как своих двоюродных братьев со смешными прозвищами Чук и Гек. В одинаковых кольчугах до колен, с ростовыми овальными щитами и короткими прямыми мечами, они были похожи как близнецы, и я не смог различить, кто Чук, а кто Гек. Про жилистого невысокого мужчину в кожаной куртке и с парными саблями Внук сказал коротко: “Это Капитан”. Судя по скулам и раскосым глазам, Капитан был татарином или башкиром. А, судя по угрюмому взгляду, побывал там, куда я не хотел бы ни за что попасть. Последний, стройный, будто палку проглотивший, блондин с мягкими чертами лица, сам представился как Эльф. Вооружён он был таким же, как у старого Ника, луком. Я настороженно поискал у Эльфа взглядом острые кончики ушей, но они оказались круглыми, как и должно быть. Хоть в какой-то игре нет остроконечных ушей. Разработчики, с меня пиво.
- Не нравится мне всё это, - хмуро сказал Капитан. - Я, когда сюда шёл, обратил внимание на шляющихся возле палатки начальника субъектов. Теперь их нет.
И вправду, улица будто вымерла. По ней ходили и разговаривали прохожие, стригли кого-то прямо на земле парикмахеры, зазывали в лавки торговцы, паяли свои кастрюли и чайники лудильщики, где-то невдалеке громыхала железом кузня, но это была картина местной жизни - игроков на линии не было. Посовещавшись в сторонке, командиры решили всё же идти. Как я понял, нужно было добраться до палатки купца, организовывавшего аукционы. Она находилась во второй линии, до которой было смешных сто метров. В мирной жизни смешные, а в войну метры часто превращаются в километры. Как объяснил старик, в лагере была мирная зона. Но мир обеспечивался не какой-нибудь могущественной магией, а патрульным отрядом. Днём патрульные отдыхали в казармах возле входа в лагерь и чтобы добраться, нужно было время. Старик и Внук не сомневались, что нас по дороге обязательно попробуют пощипать, поэтому мы выдвигались походным ордером. Спереди живыми танками пошли братья-щитоносцы. В центре с сундуком наперевес был я. По правую руку сектор контролировал Внук, слева настороженно осматривался Капитан. Тылы прикрывала огневая поддержка в виде Эльфа и Николая Ивановича, ставшего сейчас Ником-лучником. В такой компании я чувствовал себя инкассатором, переносящим миллион долларов. Так мы и шли по первой линии, всё время ожидая удара в спину. Стоило пройти метров десять, как изо всех щелей начали выскальзывать люди. Они отступали в сторону, давая дорогу, а затем шли вслед, как стая волков крадётся за стадом бизонов, готовые вцепиться в глотки при удобном случае. Я чувствовал спиной завистливые взгляды и удивлялся, как можно так отдаваться страсти? Насколько нужно быть одержимыми игрой, чтобы так завидовать чужой удаче? Они ведь готовы вцепиться нам в глотки ради каких-то игровых вещей. И всё ради прокачки своих персонажей, ради того, чтобы стать сильнее. Наверное, эти люди не добились успеха в реальном мире. И теперь пытаются самоутвердиться здесь. А значит, прав Ник-рыбак, скоро тут будут миллионы людей, ибо стать в игре кем-то гораздо легче, чем там, в большом цивилизованном мире, где сильные не спешат делиться. Иллюзия в Регоне манит, она почти неотличима от реальности, но при этом, как и любая игра, насыщена яркими событиями и позволяет творить невозможное в обычной жизни. У каждого здесь своя роль и каждый может отыграть её, как желает.
Размышления прервал шелест арбалетного болта, с треском вонзившегося в щит одного из братьев, Чука или Гека, неважно. Сознание всё ещё не осознало опасности, а древний инстинкт уже подкосил ноги, заставив пригнуться. Из-за палаток с рёвом хлынула волна игроков - началось. Нас атаковали сразу со всех сторон. На мой неопытный взгляд, в этом была ошибка нападающих - они могли перестрелять нас из арбалетов и собрать с наших тушек что угодно. Теперь же наш отряд прикрыли спины атакующих игроков. Построение изменилось - Чук и Гек разошлись в стороны, за их спинами оказался я. Впереди щитоносцев оказался Внук. Он заработал секирой, поднимая и опуская её с лёгким приседанием и хеканьем. Вот на него выбежал молодой паренёк, подросток. Он неумело попытался ткнуть командира длинным мечом, который держал двумя руками, но тут же свалился, разбрызгивая кровь из разрубленного до середины груди плеча. Следом мрачный пузан в кожаной жилетке, попытался опустить на голову Внука шипастую палицу. Она с треском ударилась о подставленную железную ручку топора. Секундная борьба и окованный ботинок Внука врезался в коленную чашечку пузана. Тот взвыл, и через миг широкое лезвие секиры снесло ему правую половину лица. Никто не обещал честной схватки. Я сдержал подкативший к горлу комок и отвернулся в другую сторону. Но здесь картина была ещё хуже - окровавленный Капитан молниеносно орудовал саблями, по очереди выпуская неумело атакующим врагам кишки и снося головы. На лицо брызнула струйка крови из перерубленной шеи убитой Капитаном девушки, которая только что пыталась зарезать его кинжалом. Замутило, ведь я впервые в жизни видел настоящий бой холодным оружием. Одно дело смотреть по телевизору на измазанные краской тела в голливудской поделке, и совсем другое видеть в паре шагов, как вываливается требуха из живота секунду назад живого человека. Он ещё не понял, что умёр - запнулся о сизую ленту кишок и наступил на собственный желудок. Он идёт дальше, но что-то не пускает его. Человек смотрит вниз, зрачки расширяются, в них застыл ужас понимания случившегося. Притупленная адреналином и ограничителем боль возвращается и человек падает, хрипя и корчась в ужасных судорогах. Он хрипит не от боли, а от ужаса осознания собственной смерти. Пусть это игра, но некоторые новички умирают в первый раз. Смерть это всегда страшно. Отвратительное зрелище, не зря игроки проходят собеседование у психолога. Хотели реализма, так получите его полной ложкой! Разработчики маньяки, и выворачивающийся наизнанку желудок со мной полностью согласен.