– Меня уничтожат…, – со страхом проговорил я Майка. – Меня убьют.
– Не посмеют. В этом случае они сами станут преступниками и попадут под действие всё той же Системы. Никому не разрешено нарушать заложенный в её программные модули закон. Как я уже говорил, права решения переходят к людям только в исключительных ситуациях и на очень ограниченное время. В твоём случае это будет только один раз – когда Система даст сбой.
– Но как? Как вызвать эту самую ошибку? Полностью изменить тело… Это невозможно…, – обреченно заключил я.
– Есть способ, – торжествующе провозгласил Майк.
– Ты уверен? – недоверчиво спросил я. После всех предыдущих рассуждений вероятность вызвать ошибку Системы казалась мне нулевой.
– Восемьдесят процентов того, что будет положительный результат, – решительно ответил Майк.
– Рассказывай! – в нетерпении приказал я.
– Тогда я не придал значения этому сообщению, – начал Майк. – Я наткнулся на него совершенно случайно, когда бродил как-то по сети. Сначала я счел его для себя малоинтересным, слишком уж далека была его тема от вопросов моих работ. Один профессор предлагал добровольцам поучаствовать в своём эксперименте, речь шла о каких-то бимолекулярных исследованиях ДНК. Безопасность участника гарантировалась, приводились документы об успешных испытаниях на животных. Но это не столь важно… В качестве побочных эффектов эксперимента было указано – «Незначительное изменение антропометрических параметров подопытного экземпляра». Меня заинтересовала эта фраза. В то время я работал над интуитивно-адаптивными рецисивами с целью проработки дальнейшей возможности их использования в Системе. Я связался с ученым, направил ему официальный запрос. Я попросил предоставить мне для исследования результаты его работ. Доктор ответил. Обстоятельный отчет содержал подтвержденную экспериментами и расчетами цифру – пяти-шести процентное изменение каждой характеристики тела! Ты понимаешь, чем это значит?! Система допускает изменения до 1,6 %, а тут целых пять! Однозначно это вызовет её сбой! Ты должен ехать…
Майк замолчал. А через секунду, виновато посмотрев на меня, продолжил:
– Дело осложняется тем, что в качестве участника эксперимента профессор непременно искал кого-нибудь из Аптауна. Я подозреваю, что вряд ли ему кого-нибудь удалось найти. Это означает, что данных экспериментов на людях у него нет…
– И ты предлагаешь мне такое? Стать подопытным? Тем сумасшедшим, который отдастся в руки совершенно неизвестного мне человека? Принять мне, самому являющемуся профессором, руководителем лаборатории, заведующим многими проектами, участие в рискованном, не проверенном на других людях эксперименте? – негодующе воскликнул я.
Я был расстроен, Майк предлагал мне полное безумие. Позволить подвергнуть себя, свой организм нелепым опытам, было верхом глупости. Никогда люди Аптауна участия в подобных экспериментах не принимали, для этого существовали обитатели Даунтауна, Мидлтауна наконец. Любые тесты всегда проводились только на них, но никак не на жителях высших этажей. Мы были исследователями, а не подопытными! Пусть я сейчас задавлен, загнан угол, но никогда…
– Не горячись, – спокойно прервал меня Майк. – На тот момент, когда я связывался с профессором, с экспериментами на людях у него не было, однако опыты на животных, впечатляли…
– Генные модуляции? – спросил я.
– Не похоже, – покачал головой Майк. – Разработками в генной инженерии уже никого не удивишь, тут видимо что-то другое…
– Плазмостационарные квантэссенции?
– Возможно. Подробностей, сам понимаешь, я не знаю. Да меня они тогда не интересовали. Мне важно было учесть результаты этих опытов в своих работах. Я списывался с этим профессором год… нет, где-то года два назад. Решайся… Другого выхода я не вижу. С помощью пластики мы сможем добиться всего лишь ноль целых три десятых процентов изменений, система это пропустит, здесь же получим все пять… Этого достаточно, чтобы Система не смогла опознать тебя и дала сбой.