На утро я подошел к Лу и сказал, что меня беспокоит что он мечется по территории детокса, как лев в клетке. И предложил ему свою концепцию. Она была простой, как три рубля и была записана и зарисована моим неаккуратным почерком на белом клочке бумаги. И заключалась она в следующем: я предложил Лу рассматривать свое пребывание в монастыре, как бизнес-проект. Самый важный на данной стадии проект в его жизни. Я уверил Лу, что ему очень хорошо удается справляться с этим проектом. Я показал ему заготовленный ночью график с тайм-линией, на котором разложил его пребывание на четырнадцать дней. Шел третий день лечения, следовательно, за три дня он показал прогресс в двадцать один процент.
— Подумай только, Лу. За три дня двадцать один процент выполнения плана. Завтра это уже будет почти двадцать девять процентов, а еще через три дня все пятьдесят. — воодушевленно вещал я, отчерчивая необходимые точки на графике.
Я объяснял все сбивчиво в меру своих познаний в деловом английском. Но благодаря моему старанию и дополнительной наглядности в виде графика Лу меня понял. И я увидел, как буквально на глазах его стало отпускать то нервное напряжение, в котором он находился почти все время нашего знакомства. Он улыбнулся мне с какой-то особой теплотой, которой мне прежде не доводилось чувствовать.
— Я видел, что ты поздно лег и долго сидел с блокнотом на улице. Ты думал, как помочь мне в это время?
— Да, — признался я.
— Я очень ценю это, спасибо тебе! — сказал Лу и обнял меня. — Теперь у меня есть русский брат!
— Значит у меня есть малазийский! — Растрогавшись сказал я и сжал его в ответных объятьях.
От этих объятий в уголках моих глаз стало влажно. Я делал все это не ради братаний, просто знал, что могу помочь человеку справиться с подавленностью и самобичеванием. Для меня это было не сложно. Но его поразило, что едва знакомый человек думает о его проблемах и пытается помочь ему так искренне. И важно было даже не то, как я представил процесс реабилитации и что я начертил на графике, а сам факт заботы. Так мы с Лу стали братьями.
Потом пришли монахи и позвали нас на зарядку. Это было в 4:40 утра. Наверное, нечто подобное происходит на зарядке в детском саду. Шесть-восемь упражнений на основные суставы и все. Потом нам выдали по метле и выпустили за ворота детокса. За ночь на вымощенные камнем дорожки монастыря выпало много листьев, которые нужно было собрать в полиэтиленовые мешки и погрузить на повозку. Я был удивлен, что нас в первый же день выпустили за территорию детокса. Но Лу сказал, что здесь никого не держат силой. И к тому же за нами все время присматривали монахи. Они же и помогали с уборкой. Общими усилиями мы быстро навели порядок на территории вокруг детокса и отправились в свой барак, где можно было вздремнуть до утренней переклички.
Когда настало время раздачи монастырской валюты все реабилитанты собрались на небольшой бетонной площадке, где раздавись деньги. Но прежде чем пройти на нее, нужно было выпить особый травяной чай. Я налил себе полную чашку, но после первого же глотка начал отплевываться, чем позабавил всех местных наркоманов. Они глядели на меня исподтишка и хихикали. Вкус у этого чая был отвратительный. Но по словам монахов чай был полезным и тонизирующим. Мне было насрать на это и впоследствии я обычно сливал его в какой-нибудь ближайший куст. Но ту, самую первую кружку дерьмового чая, я все-таки выпил до дна. Лу выпил свою кружку и даже не поморщился. Казалось он привык к этому вкусу. Мы прошли на площадку за живой изгородью где проходила перекличка и выдавались деньги.
Двое монахов похожих на банковских клерков сидели за небольшим столом, на котором были разложены бумаги и местная (монастырская) валюта, приравненная по стоимости к тайскому бату. Один монах выкрикивал имя, второй выдавал деньги. За выданные деньги мы расписывались в специальной бюллетене напротив своего имени. Эти деньги пациенты тратили на еду и напитки, продававшиеся в местном кафе. Обычно их рацион состоял из рисовых шариков с кусочками жареной курицы. Но мы с Лу были более требовательны к еде и брали более сложные блюда из лапши, овощей и различного мяса. Первые пять дней, пока я проходил через рвотные процедуры нельзя было покупать напитки из холодильника. Таша объяснила мне, что это может очень плохо сказаться на желудке, вплоть до заворота кишок и госпитализации. Это сильно расстраивало меня. Потому что на улице и в помещениях было очень жарко и хотелось пить что-нибудь охлаждённое.
Не смотря на жару поход в баню для меня оказался очень приятным. Для русского походы в баню неотъемлемая часть жизни. Около 11:00 нас построили, провели очередную перекличку, раздали еще по чашке говночая и повели в баню, которая находилась в нескольких сотнях метров от детокса. Пока мы шли до нее я разглядывал исполинские статуи Будды. По правилам нужно было сделать две ходки в парилку по 15 минут каждая. Для контроля времени на стенке между парилками висели часы. Парилки было две. Обе наполнены паром с ароматом лемонграсса. Запах очень приятный. Стены внутри были отделаны светло-серым кафелем. По периметру помещения располагались лавки, но их хватало не на всех, так что некоторым приходилось стоять, или сидеть на полу. После первых 15 минут Лу потянул меня наружу, но мне не хотелось выходить. Когда все вышли я растянулся на лавке и лежал так, пока всех не вернули обратно в парную. Пожалуй это была самая лучшая часть дня. Пот струился по лбу и рукам, но это было приятно. Мне казалось, что тело отчищается. По прошествии получаса, выйдя из парилки я почувствовал невероятную легкость.
После бани нам дали немного передохнуть, потом пришла Таша и пригласила нас с Лу на медитацию. К нам относились с особенным уважением только потому, что мы были иностранцами. Это чувствовалось во всем. На двадцать местных выздоравливающих было всего два монаха наставника. А Таша была наставником только для меня и Лу. Медитация проходила в отдельной комнате на втором этаже барака. В углу валялись коврики для медитаций. На полу был толстый слой пыли. Я посетовал вслух, что надо бы прибраться здесь. И Таша согласилась. Но с места не сдвинулась. Она просто сидела в позе лотоса в углу и выжидательно смотрела на нас. Мы сходили за вениками и тряпками и пол часа гоняли швабры по полу, пока не стало более ли менее чисто. После этого мы взяли коврики и расселись напротив статуэтки Будды.
Таша зажгла благовония и рассказала о принципах медитации. Вдох, выдох, очищение головы. Сосредоточиться на дыхании и сидеть отключившись от внешних раздражителей и потока мыслей, пока аромапалочка не дотлеет до конца. Этот процесс занимал от пяти до десяти минут. Медитировать мне понравилось. Голова прояснилась. Правда затекли ноги и я с трудом смог подняться после сеанса медитации. Мне показалось, что я уже почти выздоровел. Но в этом заблуждении я пробыл не долго.
Во время обеда я сделал глупость. Нужно было поесть перед рвотными процедурами, чтобы было чем блевать. Я свалял дурака заказав том-ям-тхале (кисло-острый суп с морепродуктами). Суп был на столько острый, что я едва осилил половину тарелки. Лу наблюдал, как я обливаясь потом ел этот горячий и экстремально-острый суп, но отмалчивался. Только когда я отложил ложку он вдруг сказал, что я сумасшедший.
В 14:30 мы все собрались на небольшой крытой площадке. По периметру которой шла водосточная канава, куда был направлен шланг с водой. Эта канава служила сливом для рвотных масс реабилитантов проходящих процедуру вомэтинг. Мы выстроились в шеренгу напротив канавы. Рядом с каждым стояло ведро с водой и черпаком. Как мне объяснили, после принятия настойки нужно выпить много воды и по максимуму прочистить желудок. Если настойка останется внутри, может стать очень плохо. Не смертельно, конечно, но очень плохо. Калитка открылась и на территорию детокса вошел незнакомы монах. В руках у него была бутыль с густой коричневой жижей, которую он все время потрясывал. Он словно боялся, что эта жижа застынет и тогда мы не сможем ее выпить. Настойку придумали первые монахи, основавшие монастырь. Она была отличным абсорбентом и состояла из сочетания различных растений и цветков, собираемых в этой местности. Рядом шел другой монах, с подносом в руках, на котором стояли стеклянные стопки. Эту мутную жижу монахи разливали и выдавали пациентам, которые поклоном со сложенными на груди ладонями благодарили за подношение. Когда очередь дошла до меня я выпил свою порцию залпом, словно это была водка. На вкус как будто кто-то помочился в пепельницу. Заиграли барабаны. Пациенты свободные от рвотных процедур стали напевать в унисон какой-то местный мотивчик, следуя ритму барабанной дроби. Они кружились по площадке, пританцовывая. Смотрели на нас блюющих и улыбались нам. Некоторые ходили и гладили нас по спинам, чтобы лучше выходила рвота. Мне стало смешно от этого карнавала ташнотиков. Но по бокам от меня людям было уже не до смеха. Некоторых приступ рвоты складывал пополам. Таша указала мне на черпак с водой.