— Хватит филонить, тебе нужно как следует прочистить желудок, иначе будет плохо!
Мне уже было плохо, но я взял черпак и в несколько больших глотков опрокинул содержимое с мутноватой водой в желудок. Потом зачерпнул второй и выпил его уже медленно. На середине третьего меня начало рвать. Сначала все внутри сжалось, до степени сингулярности, а потом последовал большой взрыв с фонтаном блевотины. Мне показалось, что я вулкан изрыгающий пламя из своего чрева. Вот тогда то я и понял, что зря ел том-ям за обедом и почему Лу называл меня сумасшедшим. Горло и нос горели напалмом. Я содрогался несколько минут периодически прерываясь для того чтобы выразить свое недовольство на великом и русском. Но получалось лишь жалобно скулить и постанывать. Когда фонтан мой иссяк я обессиленный уселся на пол держась за живот. Блевать после острой тайской пищи — настоящее сумасшествие. Я вымученно улыбнулся Таше. Она подала мне черпак с чистой водой и ободряюще улыбнулась. Нетвердой походкой я добрался до нашей палаты, и спикировал на кровать, как подбитый Мессер в фильмах про войну. Таша все это время была рядом. Она поддерживала меня, как могла.
— Тебе нужно смывать токсины, которые сейчас выходят с потом. Тебе может стать еще хуже, и потеть ты будешь еще сильнее. Но это нормально. Это и есть детоксикация. Я приду проведать тебя позже — сказала Таша и удалилась по своим наставническим делам.
Через некоторое время мне действительно стало еще хуже. Начались вертолеты. Уши заложило. Мне казалось, что я задыхаюсь. Я думал о своих порах. Мне казалось, что они закупорены этими самыми токсинами, выходящими с потом. Нужно было как-то раскупорить их. Я вспомнил наставления Таши и пошел в душ. Обливаться черпаком было слишком долго. Я залез в бочку и нырнул с головой в ее прохладную полость. Мне действительно полегчало. Я наскоро вытерся, надел шорты и опять лег на кровать. Вентилятор, работавший на полную жалобно поскрипывал. Этот звук раздражал, но убавлять обороты мне не хотелось. Головокружение прошло, но меня все еще мутило. Нужно было больше пить и больше блевать во время рвотных процедур. Я бы так и сделал, если бы не этот гребаный том-ям, превративший детоксикацию в пытку. Вообще-то мне нравится блевать. Это приносит облегчение. Иногда я целенаправленно сую два пальца в рот, чтобы не усугублять своего состояния. А иногда, после большой дозы оно само просится наружу. Когда-то я даже умудрялся взблевнуть незаметно находясь на своем рабочем месте. Делал это абсолютно бесшумно в ведро, стоявшее под столом. Потом приходилось его так же незаметно вытряхивать. Но это было не сложно, в ведре всегда был пластиковый черный пакет. Я просто делал вид, что выношу мусор. Мои коллеги вообще много обо мне не знали.
— Как самочувствие? — спросил Лу подойдя к койке.
— Хреново. — ответил я едва шевеля пересохшими губами.
— Держи-ка вот это. Пей, как можно больше. — Лу протянул бутылку с водой и сказал, знаешь, дружище, у меня есть мечта. — Наверное он хотел как-то отвлечь меня от этого состояния. И он рассказал, что когда-нибудь, когда его фирма будет достаточно крупной и у него появится больше свободного времени и денег, он построит школу в Африке.
— Почему в Африке? — спросил я.
— Потому что там самое большое количество обездоленных детей, живущих на грани голодной смерти. И никто не сможет им помочь, кроме их самих. Но для этого им нужны определенные навыки.
— Ты имеешь в виду классическое школьное образование? — я вспомнил, как читал книгу в которой один альпинист строил школу в Балтистане — где-то на границе Афганистана и Пакистана. Он делал это в благодарность, за спасение его после неудавшегося восхождения на гору Ка 2.
— Конечно нет! Это будет необычная школа. В ней будут учить, как добыть пропитание. Например, как сделать удочку и поймать рыбу. Или как эффективно заниматься собирательством. Ну и конечно же, как это все готовить. А еще там будут учить основам строительства, для того чтобы они всегда могли себе соорудить что-нибудь для проживания из подручных материалов.
— Я приложился к переданной мне бутылке, сделал несколько глотков и поняв, что меня сейчас опять стошнит, побежал в туалет. Я почти успел добежать до унитаза, когда из глотки с громким буа вырвался раскаленный фонтан. Заблевав пол в туалете, свои ноги и кусочек стены я осел рядом с керамическим белым другом смеясь и недоумевая над учиненным беспорядком.
Потом убирая за собой это безобразие я еще раз проблевался. На этот раз уже более сдержанно и прицельно.
Еще никогда в жизни я столько не блевал, как в тот день! Я думал, что если так будет продолжаться все пять дней вометинга я просто этого не выдержу. Весь день я лежал свернувшись в позе эмбриона периодически постанывая и проклиная свой организм. Мне хотелось умереть, лишь бы избавиться от этих мучений.
— Брат, ты должен пристрелить меня! — жаловался я Лу. На что он только смеялся и сетовал, что у него нет оружия, чтобы удовлетворить мою просьбу.
— Зато я могу помолиться Будде за твое здоровье, — вдруг сообразил он.
— А это поможет?
— А что тебе терять, бро? Хуже уже точно не будет! — сказал Лу, зажег благовоние и сев в позу лотоса начал молитву. Молился он на китайском (это я узнал позже, когда попросил Лу перевести текст молитвы). Она начиналась примерно так: «О великий Будда, пока горит свеча обращаюсь к твоему взору с благодарностью за силу и здоровье, которые ты дал моему брату, чтобы справиться с любой хворью…».
Он читал молитву все то время пока благовоние чадило в его в руках. Когда оно погасло Лу прекратил молитву и спросил, как я теперь себя чувствую.
— Мне как будто бы полегчало, — удивился я. Мне действительно стало немного легче дышать и сердце перестало бешено колотиться. — Твоя молитва действует!
— Рад помочь! — бросил Лу с довольной улыбкой.
— Пожалуй, мы с тобой в расчете, братишка!
— Как скажешь. — сказал Лу и вышел на улицу закурив сигарету.
Под вечер мне опять стало хуже. Дико разболелась голова и снова скрутило желудок. В социальном плане этот день оказался для меня потерянным. Хорошо хоть никто не напрягал с вечерней уборкой в тот день. Монахи понимали, что мне это не по плечу. Был все-таки один хороший момент. Я сэкономил на еде в тот день почти сто бат. А это половина ежедневного денежного довольствия.
Глава VI. Все идет по плану
Глава VI. Все идет по плану.
Оправившись от отравления я стал замечать некоторые нюансы быта в монастыре. Мы с Лу жили в отдельной палате, так как были иностранными пациентами. Тайцев же селили большими группами по двадцать человек. У женщин так же была отдельная палата, которую запирали на ночь на замок, дабы исключить половые связи. Но женщин таек селили с иностранками вместе. Только мужчины иностранцы имели привилегию жить в отдельной палате с персональным вентилятором и минибиблиотекой, которая располагалась на трех верхних полках небольшого пристенного шкафа. Еще у нас были персональные тумбочки, для гигиенических принадлежностей, куда мы в последствии стали валить все подряд.
Наш барак окнами выходил на отдельное помещение с решетками и тяжелым навесным замком на двери. Паренек, запертый там то и дело подходил к выходу, брался за решетку и подолгу с грустным взором смотрел во двор. Лу сказал, что этот парень псих. Ни для кого употребление наркотиков не проходит бесследно. Но некоторые напрочь теряют способность мыслить разумно, и становятся опасными для общества. Этот таец периодически кричал что-то, прислонившись к решетке. Он пытался разогнуть прутья, барабанил кулаками по стенкам, крушил немногочисленную мебель в своем карцере. Страшное зрелище, особенно если подумать, что каждый пациент Монастыря мог бы быть на его месте. Но именно ему не повезло больше всех. В любом случае в монастыре не было случайных людей. Все потеряли что-то из-за своего пагубного пристрастия. Он потерял разум. Мне было жалко этого парня, но с другой стороны он в своем неадеквате был (возможно) гораздо счастливее нас. Ведь психи живут в другом мире. И иногда этот мир совершенней нашего. Я вспомнил одну теорию и поделился ей с Лу.