Мы с Лу встретили их и немного рассказали о себе и о правилах пребывания в монастыре. Помогли с матрасами и постельным бельем. Они же взамен поделились с нами хорошим настроением. Их вера в эффективность лечения в Монастыре передалась и мне. Честно говоря, когда ехал сюда, я не был уверен в том, что это поможет. Я знал, что все пациенты дают клятву Будде, которую ни в коем случае нельзя нарушать, так как все известные случаи нарушения клятвы приводили бывших пациентов к непременной смерти при загадочных обстоятельствах. Хотя путь наркомана всегда заканчивается смертью, и возможно, эти вещи никак не связанны. Тем не менее, я понимал, что это некий ключ к исцелению. Даже для меня — православного христианина взять на себя обязательства перед высшим существом, пусть и из другой религии — было важным и ответственным моральным обязательством. Теперь после знакомства с Джеком и Риком я уверился в правильности своего решения приехать в Монастырь еще больше. Люди они были открытые и общительные. Не то что Зигфрид.
Как ни странно Джеку тоже очень понравилось ходить в баню. И мы даже начали соревноваться, кто дольше просидит в парилке. В последствии, после всех моих рассказов о русской банной традиции и Лу включился в это состязание. Так как время пребывания в парной было ограниченно тридцатью минутами, мы просто заходили туда и сидели до самого конца. Тайцы заметив это прозвали нас королями бани.
После бани мы всей компанией ходили к небольшому круглому резервуару с водой. Очень живописное место окруженное живой изгородью. Напротив водоема стояла статуя Будды. Мы рассаживались по периметру водоема и опускали ступни в воду. Тайцы проходящие мимо улыбались нам и делали знак "молодцом" с вытянутым вверх большим пальцом. «Фиш-спа» — кричали они. Маленькие рыбки в воде съедали ороговевшую кожу. На территории монастыря эта процедура оказалась общедоступна и бесплатна. Через несколько дней таких процедур мои ступни заметно помолодели. Ни сказать, что они стали в точь как у младенца, скорее, как у двенадцатилетней девочки.
Теперь мы ходили медитировать впятером. Если считать Ташу. Немец не мог по долгу переносить вертикального положения, так что его сильно не трогали. За этот короткий день колбасник успел нагрубить всем, кто пытался с ним заговорить. Мы с Лу и Риком сидели на улице, когда из палаты выбежал разъяренный Джек, потрясывая своими огромными кулачищами.
— Долбаный наци! — возмущался он.
— Что случилось? — поинтересовался Лу.
— Я подошел познакомиться, а он послал меня в утробу матери, сказал, что ему тут и без меня хорошо и его вообще не интересуют знакомства.
— Да! Эти алкоголики ужасные грубияны. — сказал я.
— Да какого хрена он о себе возомнил? — не унимался Джек, но тут подошла Таша и остудила его пыл дружелюбным предложением сигаретки.
— Да он просто тупой колбасник, Джек, не связывайся с ним. — вступил в разговор Рик.
— Классный совет! — подхватил я. — У нас есть поговорка на этот счет: «Не тронь говно, вонять не будет.»
Джек, сказал, что он отчетливо представил себе эту картину, как поднимает какаху и принюхивается к ней, недоумевая, зачем он это сделал.
Мы вчетвером рассмеялись, а Таша пыталась сделать вид, что ей не смешно, но у нее это не очень хорошо получалось.
Туалетный юмор разрядил обстановку и Джек успокоился.
Таша докурила сигарету и сказала, что уже пора. Мы поднялись наверх и расселись на полу, обращенные к статуэтке Будды. Я закрыл глаза и почти провалился в небытие, когда нашу медитацию прервал крик. Он шел откуда-то с улицы. Скорее и не крик, а возбужденное улюлюканье. Мы вышли на балкон и увидели, как огромный зеленый питон на ветке заглатывает обезьяну. Я конечно видел в детстве, как кормят змей в зоопарке. Но там их кормили мелкими грызунами, мышами да крысами. И меня это зрелище ничуть не впечатляло. Здесь же, увиденное меня потрясло. Питон поглощал добычу медленно и степенно, как аристократ за обедом. Вокруг того дерева собралось толпа. Обезьяна была довольно крупная, мне с трудом верилось, что питон сможет проглотить ее целиком. Но он смог. Питон натянулся на тело обезьяны, как презерватив на набухший член, после чего медленно сполз с ветки на крышу ближайшего барака и скрылся из виду. Увиденное потрясло меня. Такой питон смог бы запросто проглотить ребенка и спокойно себе переваривать его ближайшие дни или месяцы где-то неподалеку в джунглях. Таша сказала, что, к счастью, питоны никогда не нападали на людей. Но вот другой обитатель монастыря мог бы запросто съесть и взрослого человека. Этим обитателем был крокодил. Он жил в пруду неподалеку от хижин монахов, за территорией детокса. Таша сказала, что обязательно сводит нас к этому пруду, и если погода будет подходящей, мы обязательно его покормим. А Джек добавил, что если и кормить крокодила, то только Зигфридом.
На третий день Зигфрид стал немного добрее, это выражалось в том, что он перестал огрызаться. Видимо острое отравление начало проходить. У него даже цвет лица стал лучше. Когда Зигфрид пытался говорить, видно было, что речь ему дается с трудом. Голос его дрожал, он периодически заикался а с уголков рта свисала слюна. В бане мы все подтрунивали над ним, так как он не мог просидеть в парной и пяти минут. Таше приходилось стоять у входа и периодически загонять его обратно.
Мы с Ташей немного сдружились за эти дни и я попросил ее найти мне какую-нибудь работу, утомительную ровно на столько, чтобы не приходилось маяться от безделия. Дни проходили однообразно и я уже начал скучать от установленного распорядка. Мысли о наркотиках опять начали посещать меня. Правда это уже было не так навязчиво. Хотя иногда я как бы теоретически обдумывал различные варианты, как наркотики могут попасть в Монастырь, если такое вообще возможно. Но Таша в очередной раз помогла мне справиться с дурными мыслями, когда нашла для меня работу. Нужно было прополоть грядки рядом с ее хижиной. Она хотела устроить небольшой цветник, что-то вроде клумбы перед входом в дом. Я с удовольствием согласился на эту работу, так как телу была нужна физическая нагрузка. А те дни, что я провел в Монастыре я в основном отсиживался и отлеживался на разных боках. Когда мы вышли с территории детокса, Таша повела меня к монаху, который занимался разведением растений. У него рядом с хижиной было множество ухоженных кустарников, карликовых деревьев и прочей растительной экзотики. Он с увлечением рассказывал об этих растениях и произносил их названия так, словно это были имена его детей. Естественно я ничего не запомнил. Ну или почти ничего.
— Это дерево Будды, — сказала Таша указывая на небольшой саженец со скругленными листьями. Оно приносит удачу.
Я подумал, что было бы не плохо захватить с собой несколько разных саженцев для мамы, перед возвращением. У мамы дома было много комнатных растений, и ей нравилось ухаживать за ними. Таша выбрала несколько саженцев и мы отправились к ее дому. Хижина стояла на самом краю монашеской деревни. Задняя сторона дома упиралась в крутой холм поросший джунглями. У холма стояло несколько однотипных домиков с верандой, открытой кухней и прихожей. Полностью закрытыми были только спальные комнаты. Таша рассказала, что ей частенько приходится делить постель или душевую с различными обитателями местных джунглей. Сначала она сильно пугалась, завидев змею у себя в спальной, но потом привыкла. Ее ни разу не укусили, за те десять лет, что она посвятила жизни в монастыре. Таша указала мне место, где нужно было прополоть разросшиеся сорняки и дала лопату и перчатки. Работы было не много, так что я управился примерно за час. Я настолько увлекся перекапыванием земли, что не заметил, как разодрал перчатки и руки о черенок лопаты. Когда работа была закончена Таша наклеила мне бактерицидный пластырь на мозоли и мы сели пить чай. Настоящий черный английский чай, а не ту травяную бурду, которой нас поили в детоксе. За чаем Таша немного рассказала о себе и о том как приехала на лечение в Монастырь, но пройдя курс реабилитации решила остаться здесь и помогать другим зависимым.