— Это еще и радио?!! — проняло даже Геринга, моментально представившего перспективу использования таких «патефонов» в авиации. Да и в остальных частях Вермахта и Кригсмарине тоже. — Как далеко действует? Можно использовать как передатчик? Как скоро можно наладить выпуск и какие мощности экономики[3] для этого требуются?
— Нет, это просто радиоприемник, совмещенный с проигрывателем музыки. — ответил Гейдрих, и, выждав секунду, специально, чтобы полюбоваться вытянувшимися от разочарования физиономиями товарищей по партии, выложил на стол что-то совсем уж маленькое и плоское, черного цвета. — Рация — вот.
— Этого быть не может! — возмутился фон Браухич. — Где это видано, чтоб радиостанция была такой крохотной? На каких частотах она работает?
— Выясняем. — сказал, как отрезал, Гейдрих. — Информация поступила ко мне всего за час до совещания, нашего гостя я приказал пока… оставить в покое. Дать придти в себя. В конце концов, он немец…
— Вы это проверили? — перебил его Гесс. — А если это агент мирового еврейства и плутократии?
— Проверили первым делом, партайгеноссе. Истинный ариец, без следов хоть какой-то примеси любой другой крови. Медики дали заключение с абсолютной уверенностью. Да я его сам видел — хоть сейчас на плакат.
— Так… — Адольф Гитлер вновь поднялся из кресла, хотя уже не так порывисто, и опять начал мерить шагами свой кабинет. — Переоценить значение этого события невозможно. Невозможно переоценить и последствия утечки информации. Канарис, пошлите проверенного человека на допросы гостя и введите в курс дела Рёдера. Гиммлер, подключайте людей из «Аненербе». Всех кто контактировал с этим… как его, кстати, зовут?
— Карл. — Гейдрих покосился на министра пропаганды и образования. — Карл-Вильгельм Геббельс, семнадцать лет.
Йозеф Пауль Геббельс поперхнулся воздухом и покраснел как рак.
— Успокойтесь, партайгеноссе, он утверждает, что вы не родственники.
Берлин, тюрьма Шпандау 08 ноября 1938 г., около двух часов дня
— Ни с какого боку не родственник. — покачал головой симпатичный юноша с коротким ежиком светлых волос.
Ойген фон Рок, доверенное лицо Рейнхарда Гейдриха, поморщился и покосился на коллегу из Абвера.
— Не являетесь рейхсминистру ни родственником, ни свойственником, ни сводной родней? — спросил Ансельм Борг, фрегатенкапитан, откомандированный на это дело от ведомства Канариса.
— Нет, герр офицер. — устало ответил тот. — Геббельсов у нас, как в России Ivanovih.
— А у вас откуда такая информация? Про Россию? — мягко поинтересовался фон Рок.
— Да из Интернета же! — парень попытался вскочить, но прикованные к столешнице запястья не позволили ему распрямиться, и он упал обратно на табурет. — От сетевых приятелей! Ну поймите же, Бога ради, я — из будущего. Там все — ВСЕ!!! — иначе.
— Учитывая то, что вы подошли к ближайшему полицейскому и сдались — не все. — ответил Борг. — То, что вы потребовали направить вас к ближайшему контрразведчику… да, это говорит в вашу пользу, герр Геббельс. Но, скажите откровенно, что бы вы сделали на нашем месте? Поверили бы в то, что вы — путешественник во времени?
Карл Геббельс, ни с какого бока не родственник, простой школьник семнадцати лет от роду задумался… еще раз задумался… и ответил.
— Никак нет. Я бы на вашем месте… — голос мальчишки пресекся, он тяжело сглотнул, но… но выпрямился, глядя в глаза Боргу, глянул гордо… Независимо… И затравленно… Но сдавленным голосом продолжил. — На вашем месте я бы расстрелял и забыл.
И тут же он, этот секунду назад гордый борец, заплакал. Согнулся в реве.
— Вы-ы-ы-ы… не имеете права… я немец…
Карл плохо знал историю. Кому сейчас нужна история?!! Нужны маркетинг, экономика, математика, химия, физика… А история? Но он хоть как-то слушал преподавателей в школе, и из лекций по эпохе нацизма вынес твердую уверенность — чистокровного немца в 1938-м году просто так расстрелять было нельзя. Блажен кто верует…
— Никто не собирается вас расстреливать, юноша. — раздался голос от двери. Голос…. профессорский, иначе не назвать. — Вы теперь достояние Рейха. Будь у нас Святой Грааль, вы б равнялись по ценности с ним.
Представитель Абвера покосился в сторону бесшумно открывшейся двери, а затем на коллегу из СД. Фон Рок пожал плечами.
Сев напротив рыдающего парня незнакомец грустно улыбнулся, выложил на стол портсигар, и спросил:
— Курите?
— Не-ет, это вредно… — юный Геббельс нашел в себе силы ответить. — Повесите, да? Лучше…