Стук в дверь повторился — настойчивый стук, уверенный. Так может стучать только человек, который точно знает — он в этот дом имеет право войти, и помешать ему в этом может только Бог. Так стучит хозяин, забывший ключи, или представитель власти, наделенный соответствующими полномочиями.
— Иду-иду. — вновь выкрикнула фрау Франк и распахнула дверь. — Чем могу быть полезна?
На пороге стоял молодой человек в форме СС, держащий в руке пакет с гербовыми печатями.
«Вот и кончился отдых», печально подумала Эльза, «А Вертер все такой же нервный и невеселый».
— Роттенфюрер Курт. — козырнул тот. — Оберштурмфюрер Франк проживает здесь?
— Да, проходите, герр Курт. — женщина посторонилась, пропуская курьера внутрь. — Я сейчас позову его. Присаживайтесь, прошу вас. Я распоряжусь приготовить вам кофе.
— Благодарю. — молодой человек снял фуражку и положил ее на стол.
Вертер спустился в гостиную буквально через минуту после того, как Эльза послала за ним горничную. Спустился стремительно, как и полагает офицеру, которого призывает долг, однако без того обычного огонька в глазах, который жена всегда замечала у него, стоило прибыть гонцу с документами или вызовом на очередное срочное задание. Потухшим был его взгляд. Потухшим и усталым.
— Хайль Гитлер. — Курт вытянулся по струнке и вскинул руку в приветствии.
— Хайль Гитлер. — ответное приветствие Франка было вялым и апатичным.
— Вам срочный пакет, герр оберштурмфюрер. — молодой человек вручил пухлый конверт Франку.
— Что там? — поинтересовался тот.
— Не могу знать.
— Тебе поручают новое дело? — спросила Эльза.
Тот внимательно поглядел на конверт и нахмурился.
— Не похоже. «Оберштурмфюреру Вертеру Мартину Франку. Срочно. Лично в руки». А вот надписи «Секретно» нет. — он криво усмехнулся. — Может быть это запоздавший подарок на рождество от начальства?
— Прошу прощения, пакет не из гестапо, а из Рейхсканцелярии. — произнес Курт.
— Вот как? — удивился Франк. — Тогда я вообще ничего не понимаю.
Оберштурмфюрер вскрыл пакет и извлек из него два сложенных вдвое листа бумаги и обитую алым бархатом коробочку. Первым делом он открыл ее, после чего издал неопределенный хекающий звук.
— Что такое, дорогой? — взволновалась Эльза. — Какие-то неприятности?
— Да я бы не сказал… — задумчиво ответил Франк, доставая из футляра круглый значок с золотым ободком. Курт, все еще стоящий по струнке, разглядев что держит в руках получатель пакета радостно гаркнул:
— Позвольте поздравить вас с награждением, оберштурмфюрер.
— Спасибо, роттенфюрер, спасибо… — все так же задумчиво произнес Вертер Франк, посмотрел на оборотную сторону кругляша и присвистнул. — АГ. Награждение по личному усмотрению Фюрера.
Он аккуратно положил кругляш на стол, так чтобы теперь и жена смогла увидеть Золотой партийный знак НСДАП, и взялся за бумаги.
— Так, это наградной лист, а это… Боже мой!
На втором листе было выведено всего несколько рукописных строк, стоивших, пожалуй, поболее только что полученного «Золотого фазана».
Уважаемый герр Франк.
Как мне сообщил д-р Геббельс, именно Вашим усилиям мы должны быть благодарны за полученные сюжеты для киностудии UFA. Думаю, что как человек, обладающий доступом к материалам дела, вам не составляет труда представить всю важность проделанной Вами работы, для меня же, в свою очередь, не подлежит сомнению проявленный вами высочайший профессионализм. Надеюсь, этот скромный знак признательности со стороны НСДАП, и моей лично, послужит на пользу вашей истерзанной нервной системе. Желаю Вам скорейшего выздоровления и возвращения на службу — Германии нужны такие офицеры как Вы.
С наилучшими пожеланиями,
Адольф ГитлерВертер Франк аккуратно сложил записку пополам и убрал ее во внутренний карман.
— Скажите, Курт, вы на машине?
— Так точно.
— И отсюда едете на вокзал?
— Так точно.
— Дождитесь меня, мы едем вместе. — оберштурмфюрер повернулся к жене. — Дорогая, меня срочно вызывают в Берлин.
В глазах Франка зажглись столь знакомые его жене азартные огоньки.
Между Берлином и Килем, вагон № 5, купе 9 14 января 1939 г., полдень
«Всему на свете приходит конец, но особенно неприятно, когда конец приходит отдыху», флегматично подумал Карл, наблюдая за проплывающим за окном пейзажем. Короткий зимний отпуск кадетов закончился, и молодые люди возвращались в Киль.
— Чего пригорюнился? — спросил Йоган, отрываясь от газеты. — Вы с кузиной распрощались каких-то пару часов назад, а ты уже тоскуешь?