Карл фыркнул, и вернулся к выполнению поставленной задачи. Как и все, находящиеся на реях кадеты, он отвлекся от работы, провожая взглядом прекрасные в своей мощи боевые корабли — гордость Кригсмарине, — так что обращение боцмана лично к нему показалось Геббельсу придиркой. Подумаешь, засмотрелся на пару мгновений дольше, нежели остальные…
В Амстердаме барк проторчал не три дня, как обещал Дед, а целую неделю. Двигатель-то починили в срок, но что-то, перед самым выходом, гикнулось в хозяйстве «короля воды, говна и пара»[29] — пришлось подзадержаться. Конечно, в открытом море кадетов непременно бы привлекли к ремонту, но в порту Шниббе решил, что будет себя чувствовать куда как спокойнее по выходу в море, если ремонт произведут исключительно профессионалы.
Зато, за время вынужденной стоянки, молодым людям продемонстрировали недавно вышедший приключенческий фильм режиссера Фрица Ланга «Бавария Фриц и Ковчег Завета», о похождениях молодого немецкого археолога. На протяжении всего фильма (позаимствованного Виххманом со случившегося тут же «Эмдена») Карла не оставляло два ощущения: то, что где-то он уже это видел, и то, что все в фильме идет как-то не так, как должно. Впрочем, не смотря на это, а также идиотское имя главного героя, приключения археолога с хлыстом и револьвером ему понравились, так что для себя он решил непременно побывать и на анонсированной в конце фильма второй части, «Бавария Фриц и Святой Грааль». Когда ее снимут, конечно.
На мачтах линейных крейсеров взвились сигнальные флаги — «Шарнхорст» и «Гнейзенау» приветствовали возвращающийся в порт «Хорст Вессель». Над палубой пронесся свист боцманской дудки, приказывающий спускаться кадетам, закончившим уборку парусов, барк салютовал вымпелам боевым кораблям, после чего замолотил дизель, и «Вессель» двинулся в порт.
— Э-э-эх. — потянулся Арндт. — Еще полторы недели, и отпуск.
— Экзамены сдать не забудь. — посоветовал Вермаут.
На причале кадетов ожидал Медор, который, невиданное дело, улыбался. Не скалился, как это с ним бывало довольно часто, а именно улыбался, нормальной человеческой улыбкой.
— Ну что, орлы… из тех, что деревья клюют. — обратился он к кадетам, когда те, с вещами, выстроились на пирсе. — Наслышан о ваших похождениях.
Покуда суть да дело, пока молодые люди покидали места вахт согласно расписания, забирали вещи из кубриков, строились, Медор, с новенькими погонами гауптбоцмана на плечах, успел переговорить со Шниббе и Виххманом.
— Что сказать?.. — он выдержал театральную паузу. — Молодцы, хвалю! Честь училища не посрамили, все кабаки и бордели в портах стоянки взяли на абордаж.
— Не все! — раздался откуда-то из строя дерзкий и, одновременно, возмущенный выкрик.
— Виноват. — поправился гауптбоцман. — Все, на какие хватило финансов. На сегодня все могут быть свободны, но завтра, в восемь ноль-ноль, быть в экипажах. Вопросы есть? Вопросов нет. Всем разойтись. А вас, Геббельс, я попрошу остаться.
Карл опешил. Он определенно не мог припомнить за собой ничего такого, что заставило бы Медора обратить внимание именно на него.
— Вольно, кадет. Вольно. — произнес подходя гауптбоцман.
— Поздравляю с присвоением звания! — Карл щелкнул каблуками.
— Спасибо. — кивнул Медор. — Но все равно, была команда «вольно». Корветтенкапитана фон Шпильберга тоже не забудьте поздравить. Как раз он-то и желает вас видеть, причем срочно.
— А… что случилось, герр гауптбоцман? — осторожно поинтересовался Геббельс.
— Расширяют нас. — вздохнул тот. — Подводников теперь гораздо больше требуется, так что ежели вдруг надумаете идти по штурманской части, в Мариншуле переводиться уже не надо. В связи с этим и звания досрочно присвоили многим. — тут Медор насмешливо фыркнул. — Ах, черт, вы же про себя спросили. Не знаю, кадет. Честное слово — не знаю. Могу точно сказать, что с учебой это связано вряд ли. Я бы был в курсе.
Гауптбоцман поглядел на часы.
— Садитесь в машину, я вас подброшу в училище. — он мотнул головой в сторону служебного «Опель-Кадета KJ38», числящегося при их учебном заведении. — Заодно расскажете как поход прошел.
Медор, как неожиданно выяснил по дороге Карл, мог быть и вполне адекватным собеседником, что для Геббельса, привыкшего к постоянной язвительности и злым шуточкам гауптбоцмана, стало настоящим откровением. Тот от души посмеялся над историей с плавающим якорем, внимательно осмотрел купленные для Аделинде подарки (тут уж сам Карл проболтался. На вопрос «А как получилось, что вы четверо в Ресифи вернулись на борт трезвыми», он ответил совершенно честно и по существу, после чего гауптбоцман вежливо (sic!)попросил (sic!!!)продемонстрировать покупки) и похвалил вкус молодого человека. После чего даже припомнил, какие подарки он привозил из плаваний своей невесте, а потом, соответственно, жене. Видеть Медора «с человеческим лицом» было настолько непривычно, что Геббельс поневоле начал подозревать какой-то подвох.
— А вы что думаете, кадет, унтер-офицерский состав существует лишь для того, чтобы сырыми есть младших по званию? — рассмеялся гауптбоцман, видя его растерянность. — Разумеется, мы так же кушаем, дышим, любим, страдаем, только если вас не гонять в хвост и в гриву, как же из вас сделать настоящих моряков? На «Весселе», поди, мои придирки вспоминали с этакой мечтательностью: «Вот бы Медора сюда — он так не гоняет».
— Ну, — смутился Карл, — честно говоря — да. Особенно поначалу. А… можно вопрос?
— Да ради Бога.
— Скажите, герр Медор, вот вам уже тридцать шесть, вы в училище не первый год… Как так получилось, что вы еще не офицер?
— Думаете, не предлагали пойти на курсы? — хмыкнул гауптбоцман. — Еще как, и едва ли не в приказном порядке. Я ведь из рядовых матросов в унтера с портупеей вышел. Только кто ж вас по плацу и спортзалу будет гонять, если меня куда-то переведут с повышением? Нет, кадет, вот отправят из училища по ротации, тогда и будет смысл думать об офицерских погонах. А пока я на своем месте и при своем деле. Кстати, мы приехали.
Автомобиль тормознул у КПП. Карл попрощался с Медором, которому еще предстояло получать со складов амуницию, и поспешил в кабинет командира роты. После обязательных уставных приветствия и доклада («По вашему приказанию явился»), Геббельс поздравил командира с повышением в звании и получил предложение присаживаться.
— У меня для вас скверная новость, кадет. — без обиняков и экивоков произнес Шпильберг. — Пока вы находились на борту «Хорса Веселя» погибла вдова вашего дяди, фрау Эльза Геббельс, и все трое ваших племянников. Примите мои соболезнования.
— Как? — выдохнул Карл. Теперь он на собственной шкуре узнал значение слова «ошарашить» — ощущения были такие, будто бы по голове пришелся удар набитого песком мешка. Юноша «поплыл» — он слышал и понимал все, что ему говорят, но как будто бы откуда-то издалека, с расстояния.
Конечно, он никак не мог испытывать особо теплых чувств ни к тетке, ни к племянникам — ведь он их совершенно не помнил (если уж быть точным, то он их никогда и не знал. Более того, люди это были совершенно нереальные, выдуманные, но Карлу-то сие было неведомо). Однако любому человеку, если только он не отшельник, не добровольный изгой, приятно и тепло осознавать, что есть, где-то там, близкие и родные люди, люди, связанные с тобой узами крови. Люди, которые придут на помощь, даже если и не очень хочется. Твои тылы, выражаясь военным языком.
29
Дед, он же стармех — старший механик. «Король воды, говна и пара» — четвертый механик (как правило), т. к. все это входит в его заведование.