И у него тут целых двенадцать фамильяров. Когда–то я читал о них и я ещё помню их способности. Но читать и сражаться совершенно разные вещи. И численное преимущество в бою явно на их стороне. Даже какие–нибудь неповоротливые зомби, которых можно одолеть одним ударом, способны будут порвать в клочья кого угодно, если их будут целые орды. Их тут поменьше будет, но каждый из двенадцати по силе скорее всего не уступает Гислен. Какова сила Перугиуса сложно сказать, но вряд ли он им уступает. Если мы будем сражаться, то у меня не будет ни шанса на выживание. Да и вообще, у меня нет никаких причин сражаться.
— Конечно же я не собираюсь совершать подобную глупость и бросать вам вызов, Перугиус–сама.
— Хороший ответ. Мне нравятся умные люди. Одна голова хорошо, а две лучше. Объединившись, умные люди способны достичь куда большего.(Прим. Пер. В оригинале тут было что–то в духе «Птицы сбиваются в стаи по оперению». Примерно в том смысле, что каждый находит круг общения по похожим на свои качествам, если я правильно уловил.)
Я так понимаю в данном случае «умные люди» это те, которым не идут против Перугиуса. Не думаю, что я действительно так уж умён, но кое–что знаю.
— Перугиус–сама, он… Благодаря своим невероятным запасам магической энергии, он сделал огромный вклад в мои исследования. Он не враг. Не могли бы вы относиться к нему помягче? — Пришла мне на помощь Нанахоши.
Как и ожидалось от неё. Она права. Не будь так враждебен, попытайся быть помягче.
— Хм, — услышав слова Нанахоши, Перугиус кивнул.
— Хорошо, буду мягче. Соратник Нанахоши, чего ты желаешь? Золота? Власти? — спросил Перугиус, сразу заскучав.
Ну наконец–то ко мне хоть немного но отнеслись как к гостю. Откуда вообще взялась вся эта враждебность к гостю, встреченному впервые? …Возможно я сам наговорил лишнего.
Ну да ладно. Теперь я наконец могу задать свой вопрос.
— Я хочу задать один вопрос.
— О чём?
— Это касается болезни моей матери.
И я начал рассказывать, что случилось с Зенит.
Часть 3
— Ясно, — понимающе кивнул Перугиус, когда я рассказал о ситуации сложившейся с Зенит.
— Действительно, я уже слышал о подобных случаях раньше, древние лабиринты способны пленять людей подобным образом, превращая их в некое подобие своего сердца. Став сердцем подземелья люди меняются, все, без исключения, они теряют память, но взамен обретают некие таинственные силы.
— Таинственные силы?
— Это могут быть проклятия, как у проклятых детей или силы как у Мико.
Проклятия. Так Зенит была проклята. Проклятием, что не позволяет ей смеяться и плакать.
— Но почему это случилось?
— Кто знает. Есть теория, что самые древние лабиринты были монстрами, созданными в попытках сотворить рай. Их ядра, сделанные из магических кристаллов, равномерно распределяют свою энергию меж всеми обитателями подземелья. Все их жители свободны от страданий и чувства голода. И то, что древние лабиринты способны захватывать людей, чтобы увеличить эффективность своего существования, это не так уж и удивительно.
Так древние подземелья это своеобразный рай, где все свободны от страданий и голода? Если подумать, внутри них всегда полно монстров. И в Подземелье Телепортации было точно также. Особенно много там было Пожирающих Дьяволов. Я ещё думал тогда, чем же они все питаются, вот значит в чём тут дело.
Хотя нет, Рокси ведь голодала в том подземелье. Возможно, на это влияют запасы маны или свободная воля и разум человека? Или только сами монстры обладают какой–то способностью поглощать энергию подземелья?
…Ну, плевать на подземелья. Сейчас главное это Зенит.
— Вы не знаете как вылечить мать?
— Я сам не знаю деталей. Но… — говоря это, Перугиус посмотрел куда–то мне за спину, — разве женщина когда–то лично прошедшая через подобное, которая до сих пор жива и здорова, не должна быть более осведомлена об этом?
Проследив за взглядом Перугиуса, я понял, что он смотрит на прекрасную златовласую эльфийку. Элинализ медленно подняла голову.
— Элинализ Драгонроад. Я помню как двести лет назад лично спас тебя из подобной ловушки.
— Всё верно.
— Ты была юной эльфийкой полностью утратившей все воспоминания. Мы встречались лишь однажды. С тех пор прошло много времени, ты забыла меня?!
— Нет, я до сих пор помню.
Элинализ явно было не по себе, когда я посмотрел на неё, она отвела взгляд. Что происходит? Элинализ сама пережила подобное? Двести лет назад она была спасена из подземелья? Эй, эй, погодите, что тут вообще творится?
— Почему ты молчала? Вы пришли сюда вместе, вы двое должны быть знакомы, так?
— Это…
— Ты лично пережила это. Никто не знает эту ситуацию лучше тебя.
После слов Перугиуса, Элинализ явно нервничала. И всё же она решительно ответила.
— Несмотря ни на что, мои воспоминания так и не вернулись. Но с Зенит, всё может быть по другому, вот почему я молчала, — хотя тон и был решительным, на лице отразились весьма болезненные чувства.
Клиф мягко опустил руку ей на плечо.
— …
Я был в такой растерянности, что даже слов не мог подобрать. Конечно я замечал кое–что странное в поведении Элинализ. Но чтобы у неё было такое прошлое…
— Мне жаль. Я думала о том, чтобы рассказать тебе. Но последнее время, Рудэус, ты был так счастлив, что я никак не решалась. К тому же проклятие Зенит кажется не опасно для жизни. Я даже думаю, что она может быть Мико, или вовсе не обладать ничем подобным…
— …Прошу, позже я бы хотел услышать всю историю целиком, — я прервал поток неловких оправданий Элинализ.
В данном случае это было всё, что я смог выдавить из себя.
— Я поняла.
Я вовсе не собираюсь в чём–то винить Элинализ. Хотя она и не раскрыла тогда подробностей, она сделала несколько замечаний о состоянии Зенит на Бегаритто. Тогда я просто подумал, что она хорошо информирована благодаря богатому жизненному опыту.
Наверное, она сильно переживает из–за этого, терзаясь всякими мыслями. Может быть она права, в случае с Зенит всё по–другому и память может вернуться. К тому же, тогда, сразу после смерти Пола, она не хотела ещё больше усугублять тяжесть нашего страдания. Она ничего не сказала, потому что беспокоилась за меня.
По крайней мере, мы выяснили, что на Зенит может лежать проклятие. Надеюсь, Элинализ подробно расскажет мне обо всём позднее.
Часть 4
— Что–то ещё?
— Нет.
На вопрос Перугиуса я лишь помотал головой. Хотя прошло всего несколько минут я уже исчерпан. Такое чувство, что этот короткий разговор длился часами. Конечно были ещё вещи, которые мне хотелось бы узнать. О магии призыва, о кампании Лапласа, о Катастрофе Маны. Но у меня такое чувство, что если мне в голову впихнуть ещё хоть немного сведений и она просто взорвётся.
Так что пока достаточно и этого.
— Кто–то ещё? У кого–то есть просьбы ко мне?
— В таком случае, могу я попросить кое о чём? — человеком, поднявшимся с колен, после вопроса Перугиуса был Заноба.
— А ты?
— Простите. Третий принц королевства Широн, Заноба Широн.
— Принц? Неужели ты тоже хочешь попросить меня о поддержке в борьбе за трон?
— Нет, меня не волнуют подобные вещи, — с этими словами Заноба достал знакомую записную книжку.
С гербом на обложке. Этот герб мне тоже знаком. Такой же был на чертежах и записях, что мы обнаружили в подвале моего дома… Ох!
— Этот герб. Он очень похож на тот, что принадлежит Тёмному Дракону Королю Макствеллу–сама, а также на ваш Бронированный Дракон Король Перугиус–сама. А также на те гербы на этих стенах. Вы что–нибудь знаете об этом?
Проследив за взглядом Занобы я увидел гербы на стене. Некоторые из них мне уже знакомы. Один я видел высеченным на камне с рангами силы. Герб Дракона Бога. Другой я видел в руинах тех скрытых древних телепортов. Судя по тому заклинанию, что нужно было прочитать, чтобы попасть туда, он должно быть принадлежит Святому Дракону Императору Шиларду. И ещё один был точно таким же как на книге, что держал Заноба.