– В том-то и дело, что не забыл, и никто из мастеров этого не забыл. Все мы помним наших отцов и матерей, погибших там. Они сражались за нас, за честь, за будущее и за свободу. Нельзя допустить, чтобы их кровь пролилась зря!
– То восстание лишь усилило контроль над нами, лишило абсолютно всех прав и приравняло всех мастеров к пыли. Разве сейчас может быть иначе? – продолжила Лори.
– Вот в чем наша проблема, – неожиданно вмешался Вормер, – мы цепляемся за прошлое, под предлогом полной безысходности и безвольности, которое нам внушила власть и ее элита. Так нельзя, зная, как наши родители верили в победу, нам нельзя не верить и не надеяться, они бы не хотели этого. Они хотели, чтобы мы смогли жить, и, зная, что погибнут, хотели, чтобы мы возвели новый мир. Никто не знал, как это обернется для нас, даже мой отец.
В воздухе повисло напряжение, примерно такое же, какое было при разговоре Воремера и Ноки, где-то, пять дней назад. Однако последний же был очень приятно удивлен заявлением своего друга, значит, он все понимает и переживает не меньше своего отца. Все это время Зверь ожидал и внимательно слушал разговор мастеров.
– Но факт есть факт, – прервал тишину Кель, – восстание окончилось реками крови и целым поколением сирот. И дабы этого не произошло вновь, нам нужна серьезная помощь, глупо идти в бой с одним ружьем на двоих. Я готов идти в бой, если, – посмотрел тот на Зверя – с нами есть машины.
После слов мастера Зверь взял шарф Ноки и подошел к экзоскелету, лежавшему на земле и проделал те же манипуляции, что делал при парнях, также объяснил всю ситуацию с душой и связь ее с вещами, а затем поместил осколок души Ноки в грудь экзоскелета, и тот открыл глаза. Этот лафарант сразу же обратил внимание на Ноки и назвал его Создателем. Вся эта демонстрация стала весомым аргументом для мастеров, и было принято решение поднимать народ и параллельно, с помощью способностей самого старшего лафаранта, создавать себе союзников. Зверь, плюс ко всему, зарекся со своими собратьями заниматься в большей части сам.
Глава 4 «Мы творим историю»
В эту же ночь Зверь остался с Ноки и его лафарантомс, чтобы помочь освоиться в новом деле последнему. А Вормер отправился обратно в комнату, готовить примерный план надвигающегося восстания, и помимо этого, ему вновь пора делать вылазку в Суммум, уже, наверное, последний раз за деньгами.
Оказавшись у себя, мастер увидел, что ширма отодвинута, а Кассель не спит. Девушка сидела на тахте, с поникшей головой, крепко сжав, свою бронзовую брошь в виде цветка, похожего на камелию, которую выковал ее отец.
Она носила ее на своей жилетке, однако, когда ей было тревожно, страшно или тоскливо, снимала и долгое время не выпускала ее из рук. Кассель в детстве когда-то сказала, что брошь полностью пропитана его любовью и теплом, и от одного только прикосновения к ней, девушке становилось легче. Она конечно с возрастом поняла, что эти ощущения были лишь фантазией и огромным желанием снова увидеть папу и маму, но привычка все же осталась.
Вормер слегка постучал по ширме, заглянув к сестре. Она тут же подняла голову и посмотрела в сторону источника звука.
– Вормер, – растеряно сказала она.
– Ну, добрый вечер, а ты чего проснулась?
– Кошмар приснился, – она отвернулась, чтобы не смотреть на брата. Ей было стыдно за подобное поведение и за то, что не может решить свои проблемы, как мастера и побороть свой страх.
Вормер зашел к ней в каморку и присел рядом. Видимо, настал тот момент, когда они, наконец, могут поговорить.
– Прости, я слишком напустился на тебя.
– И ты прости, я понимаю, почему ты переживаешь за это. Тебе действительно тяжело обеспечивать двоих, – она говорила, не поднимая глаз на брата.
– Кассель, я правда сильно переживаю за тебя. У нас не простая жизнь, и я не хочу, чтобы под ее гнетом ты осталась без средств, к существованию.
– Я знаю, но я просто не могу быть мастером, – она, наконец, осмелилась посмотреть на Вормера. Ее глаза блестели от наполнявших их слез, а нижняя челюсть тряслась, создавая неприятное постукивание зубов. Кассель говорила дрожащим голосом:
– Я-я понимаю, твоя душа лежит к другому делу…, – растерянно протараторил мастер, не ожидая увидеть сестру в таком состоянии.
– Не только… Я не могу Вормер. Даже находиться рядом с ними… Меня охватывает дичайший страх. Особенно, если наедине – мое воображение начинает играть со мной злую шутку. Я не знаю, что со мной. Когда вижу все эти неестественные и даже жуткие движения сёрвусов вместе с их пустыми глазами и масками, которые не показывают никаких эмоций и, вообще, признаков живого существа, меня сразу начинает шатать, я как будто теряюсь в пространстве, не слыша ничего кроме ударов сердца, чувствую, как трясутся руки и как мне становиться тяжело дышать. Я раньше думала, что болею чем-то, но нет. Все это происходит со мной, именно когда я вижу и нахожусь рядом сёрвусом.