Рядом с «ульем» их, как правило, нет, а вот на территориях заводов или недалеко от них частенько можно встретить целые картежи медных «фермеров», которые, скрепя колесом, на грязных от сырой земли культяпках, похожих на костыли, несут в корзинах свежесобранный урожай с полузатопленных полей в комплексы пищевой промышленности. Или как паукообразные оловянные «шахтовики» со стальными бурами вылезают из пещер с полными клешнями руды и после выкладывают ее в небольшие вагонетки, которые доставляют их на предприятия по обработке. И эти два примера вообще ничто. Лутум производит огромное количество разнообразных паровых машин и механизмов, с которыми мастера сталкиваются еще с младенчества. Невозможно найти человека, чье детство было бы без воспоминаний о запахе машинного масла и горячего антрацита. Когда ребенок ходил по узким улицами, то наблюдал проходящие мимо него огромные и совсем крошечные, механические, пневматические и гидравлические машины со стальными эндоскелетами, медными шестеренками, поршнями и приводами, чугунными паровыми печами, латунными трубами, и алюминиевыми и бронзовыми корпусами. От них исходил обжигающий пар, а сплавленные маски лиц оживлял желтый свет от ламп накаливания, которые работали на самых простецких паровых турбинах. По истине, открытие такого источника энергии как электричество – огромное достижение мастеров, жаль только, что не поддавшееся дальнейшему развитию. В маленьком возрасте это и вовсе воспринималось, как чудо. В общем, их детство насквозь пропитано изучением паровых механизмов и плотным контактом с необыкновенными машинами. Там серьезно оживало воображение. Была составлена даже большая энциклопедия со всеми ними. Это главная книга мастеров, которую они все выучивают до четырнадцати лет. Но уже около века не происходит никакого развития, все встало. Да и чем старше становишься, тем сильнее начинаешь воспринимать все это, как великое мастерство и гениальность чьего-то ума. Сейчас максимум, что могут сделать мастера, немного усовершенствовать то, что уже давно создано, хотя и сейчас этого больше не делают. Они истощены как никогда.
Вскоре туман начал сгущаться, образовывая непроглядные стены, сквозь которые тяжело было увидеть даже свет немногочисленных фонарей, стоявших рядом со входами в «улей». Токсичный туман сопровождался едким, кислым запахом, обжигающим и высушивающим носоглотку.
Во избежание получения львиной дозы яда, Вормер закрыл нос и рот высоким воротником своего старого потертого кожаного плаща. Тот был ему не по размеру и после революции чудом достался молодому мастеру еще даже от деда. В его семье все мужчины были могучими и широкоплечими, однако Вормер унаследовал лишь высокий рост. Сам по себе он довольно худощавый, а карие глаза и светло-каштановые растрепанные волосы – единственное, что выделялось на его белесо – бледной коже. Такой внешний вид не был необычным у мастеров. Эти люди всегда имели болезненный вид, особенно нынешнее поколения. Это обусловлено плохим климатом, ужасными условиями для выживания и голодным детством.
Подойдя ко входу в свой сектор, Вормер увидел как мастера, образовав небольшие столпотворения, спешно выходят из своих жилищ, также пряча нос и рот от тумана в воротники. Эти стеклянные глаза, смотрящие в никуда, заторможенные действия и полное отсутствие реакции на окружающий мир. Эти люди больше похожи на тех сёрвусов, которые беспрекословно служат элите и одного из которых ремонтировал сегодня Вормер. Это мастера, работающие ночью, но, не смотря на то, что отсыпаются целый день, все равно постоянно уставшие, увы, эти люди даже живут недолго, но власть это не волнует, их никогда не волнует.
Они даже не заметили рядом проходящего Вормера, и никак не отреагировали: «Бедные люди. Можно ли им еще помочь?» – подумал про себя парень, окинув их сочувствующим взглядом.
Войдя в нужную дверь, снизу лестницы, из глубины «улья», повеял сквозняк, и парня окутало холодом, но здесь хоть более-менее дышать можно. Все подземные ходы освещались тусклыми масляными лампами, создавая некоторую игру теней на сырых земляных стенах, покрытых глиной в некоторых местах. Там, где была хрупкая порода, встречались деревянные подпорки, однако, это не всегда спасало от обвалов, особенно в дождливые дни. Подобные завалы разгребали дети до 12 лет, которые еще не могут работать с машинами и только учатся. Это главное правило, вбитое мастерам в голову «сверху», каждый должен работать и заниматься делом, все во благо светлого будущего. В этих ходах, безусловно, есть некоторая пугающая атмосфера, но в то же время, уют и тишина, все-таки это их дом, в котором выросло не одно поколение. А когда «улей» полон народу, создается ощущение безопасности, этих людей много что связывает, поэтому они живут довольно дружно и сплоченно, помогают друг другу. Здесь Вормер смог спокойно отдышаться, идя в свою ветхую комнату.