Музыка для моих ушей.
За кулисами мы отвязали их, чтобы в час X создать ещё больше хаоса.
Испуганные огнем скакуны собрались в единый поток, и по памяти побежали к воротам. Затоптали копытами убегающих безумцев, и опаленным копьем пробили хлипкие врата, уже скрывая мускулистые тела среди берёз.
Аделаида, подобно опытному факиру, бросалась смоченными в алкоголе факелами. Каждый попадал точно на крышу. Ех, вечерняя сказка. веселья Спустя несколько секунд пасмурная деревушка наполнилась весёлыми криками.
Я закинул вторую порцию муки в окно, попутно активировав сгусток ауры внутри мешка. Сила сперва распылит белую субстанцию, а потом воспламенит. Секрет в том, что муки должно быть ни много, ни мало, а как раз для взрыва. Иначе не полыхнёт.
— Нападение! — из дома левее меня выскочил бандит. Глаза были окрашены страхом, одной рукой он пытался натянуть штаны на жопу, а другой размахивал обнажённой шашкой. Я что было сил метнул в голодранца мешком, который подхватил тушу и понес обратно в двери. Через миг щёлкнул пальцами и прозвучал взрыв, сопровождающийся адскими криками боли, перемешанными с непечатными словами.
Теперь стало светло, как днём. Звучали взрывы, бегали горящие люди. Подчинённые подливали масла в горнило страданий. Крики бандитов звучали, как громовой вальс, пугая собой даже души, витающие над картиной резни.
Ко мне подскочил бандит, хотел пнуть маленькое тело ногой, я росчерком пера разрезал стопу пополам. Глаза мужчины расширились, но быстро стихли, так как болт, присланный Артёмом, пробил лоб.
Теперь Артём был занят своей партией. Аделаида уклонялась от размашистых ударов жирного борова. Двое молодцов решили, что я самая лёгкая добыча и ринулись на меня. Первый запахнулся топором, я подскочил, пробил пузо мечом. Мужик обрушил топор, однако я взвил клинок и одним движением срезал кисти, что топор и конечности пролетели мимо моей головы. Второй меньше пытался зарубить меня саблей. Придурок постоянно орал, бил тяжелой хреновиной по земле, ибо с низкорослым противником ему явно сражаться впервой.
Я просто отступал, одномоментно нанося порезы по телу. Первое, второе, третье… Через двадцать вздохов ранений стало настолько много, что он обессилено рухнул.
— На том свете учись орудовать саблей лучше!
Рёв пистолета на секунду заглушил стенания. Я притронулся пальцами к щеке, где из продолговатой царапин стекала кровь.
— Убей его! — клон, что до этого момента прятался в тенях догорающих зданий, стрелой налетел на уродца, который держал дымящийся ствол на расстоянии десяти шагов от меня, и, словно взвешенная ворона, накинулся на обосцатую тушу, молниеносно вгрызаясь клыками в шею.
Чувство всемогущества опять вскружило мне голову, вернув в тот злосчастный день собственной смерти. Я вспомнил убийство любовницы. Уродливую насмешку героического урода. Нужно быть осторожнее.
И да, в этом мире существует огнестрельное оружие, но оно довольно редкое явление. Слишком дорого производить и тяжёло хранить в надлежащем состоянии. Ко всему прочему, абсолютно бесполезно против сильный чудовищ или практиков. Пушки используют в основной своей массе низшие жители мира.
— Ублюдки! — прозвучал громоподобный грубы голос. — Вы хоть понимаете, против кого пошли! Совсем скоро здесь будет сам Барон! А ваши потроха развешают на стенах, как гирлянду на празднике вина.
Из единственного уцелевшего здания, которое мы не подожгли, дабы не утратить ценные сокровища, тяжёлыми шагами выходил мускулистый мужчина под два метра ростом. На плечи можно было возложить повозку: такие необъятные.
Кожа полностью светло-голубая, даже переходящая в бирюзовый. В левой руке находился короткий клинок. Правой он держал загнутый кинжал, идущий лезвием к спине.
— Из какой вы организации? — грубо добавил он.
Рваный плащ развивался на фоне летающего в воздухе седого пепла. Безрукая кожаная броня с какой-то красной тряпкой, приделанной к бедрам, выглядела неплохо.
Броня точно зачарованная.
Я лучше вгляделся в уши и глаза… «Это же тёмный эльф! Вот так диковинка!».
— Ты разве не слышал? Барона залетный практик прикончил. Так что никто не придёт. Можешь спокойно умереть, — кинул наглую лож ему прямо в морду.
Однако ни один мускул на черством лице не шелохнулся. Слова явно влетели в острые уши. Такая невозмутимость вызывала невольное уважение.
К этому моменту напарника разделалась с остатками банды. Только догорающие угли были свидетелями нашего таинства. Ада встала по левую руку от меня, Артем — по правую.