Но вернёмся к делам насущным.
Я, прикрытый полумраком, создавал соломенную куклу. Пальцы на вероятной скорости сплетали виток за витком, пока не появился образ человека.
Под ногами развернулась ранее начерченная сложная печать, на каждой гране которой находилась свеча с дребезжащем безразличным пламенем, освещающим гниющий силуэт на алтаре.
У стороннего наблюдателя могло бы сложиться впечатление, что здесь происходит какое-то гадкое жертвоприношение злому божеству.
— Кто тот незнакомец с червём внутри ядра? — резко и холодно спросил я.
Изувеченное лицо пациентки дрогнуло, взгляд задребезжал.
— Пока не могу сказать. Если произнесу его имя, то он поймёт, где нахожусь в данный момент. Одно из условий работы в королевском дворце, — она не дала прямой ответ, но намекнула в рамках дозволенного.
Ох, и в болото я вляпываюсь. Чую, дерьмо с ботинок буду год смывать. Надеюсь, игра того стоит. Хотя… когда это Владыку Демонов пугали какие-то местечковые короли. Сожру правителя, как недожаренный стейк и вычищу костью зубы.
— Что пытаешься сделать? За пять столетий жизни никогда такого не видела.
— Проклясть червя! — с блестящей белоснежной улыбкой сказал, и пока больная отходила от сильного удивления, я поочередно разрезал об клыки запястья на своих руках, приложил одно к другому: алая кровь полилась на женское тело, потекла по алтарю, заливая очертания заклятия. Мои уста нашептывали жуткие молитвы на забытом языке ведьм.
Свечи обезумели: пламя вспыхнуло до самого потолка. Цвет изменился на тёмно-фиолетовой. Воск стремительно плавился. Прозвучал как бы диссонирующий между собой вой кошек.
Прозвучали потусторонние слова: «Эх, кровью зацвёл яблоневый сад».
Ненавижу ведьм!
То ли вьюга, то ли алая мгла окутала комнату. Я тут же продрог до костей. Жуткие, бегающие тени расцвели на стенах, подобно хищным цветам, пожирали звуки.
Спустя один взмах ресниц пространство стало безмолвным. Даже биение сердца стихло в висках.
Я разместил окровавленную куколку на уровне собственного ока. По плечам бродила тьма, появлялись пульсирующие очертания человеческих органов, словно живые. Проклятие стремительно мчалось к цели через потомков золотого червя. Я навис указательным пальцем над почками. На лице взошла острозубая улыбка. Острый ноготь блестел, словно лезвие гильотины над шеей грешника.
Звук вернулся. Из ниоткуда завыл лютый ветер, что бился об стены, словно встревоженный воробей в золотой клетке.
Я принялся лить эфир в куклу, отдавая весь до последней капли, отчего вещь покрылась густой темнотой, от которой возвышались крошечные частицы, напоминающие струпья.
«За много километров от Лучистого Поля»
Торговец в чурбане поднял плоскую деревянную чашку, полную обжигающего напитка.
— Господин, ваш план невероятно хорош. Все купцы покорно склонят головы… Мы сможем добыть нужное количество материалов для Вашего возвышения, — говорил на арабском.
— Мои планы всегда безупречны, осталось только найти нового алхимики, — большой мужчина погладил бороду и вознес такую же чашку.
Как только сладкий нектар дотронулся до губ, как только полился по глотке в желудок, мужчину опоясала невыносимая боль. Настолько сильная, что карие глаза полезли из орбит. Чашка выпала. Туша рухнула на диковинный ковер: извиваться в агонии, подобно заживо горящей гадюки. Ноги дрыгались, словно у обезумевшей кобылицы, перекидывая ближайшие предметы интерьера.
— Мои почки, ты отравил меня, мразь, — нечленораздельно выдавил он с яростью дикого зверя.
Толстый купец застыл в тягучем ужасе, мириады самых разных мыслей проскакивали между извилинами, так и не попадая в цель. Только пухлые губы хлопали, как у карпа в рыбацком ведре.
— Повелитель, я не… — не успел боров закончить фразу, как владыка отошёл от боли, взлетел с пола словно птица, и со всей доступной яростью накинулся на противника. Ладони подобно тискам, сжали голову, большие пальцы выдавливали глаза. Через мгновение, головешка взорвалась как упавший переспевший арбуз.
Убийца застыл в зверином оскале, грубые черты лица были напрочь перепачканные мозгами.
— Кто! Кто посмел причинить мне вред, ублюдки, я вас освежую, — ревел он, словно серый медведь, не сходя с места. Внезапно по коже прошлась дрожь, за которой последовали накатывающие волны судорог. Чей-то палец пронзил печень… а потом ещё разок и ещё… Теперь проклятый не вопил, удерживал обрывающиеся сознание силой воли. Такой стойкости можно только позавидовать.