Сергей Зеленин
Корпорация «USSR»
Часть первая: «Реинкарнация»
Предисловие
«…И это показатель! Показатель того, что мы, все мы, пошли куда-то не туда! Если немалая часть думающего населения скрывается от действительности, пытаясь найти утешение в виртуальном изменении прошлого, в надежде хоть в сказке найти СВОЕ место — это диагноз. Это диагноз всему социуму, частичкой которого был я. Скорее даже приговор и, скорее всего, смертельный…»
«…если меня кто спросит, зачем я пишу эту книгу отработав по 10–12 часов каждый рабочий день на основной работе — я не буду знать, что ответить. Денег мне она не принесет, неприятности может, пустые затраты времени — наверняка. В свое оправдание могу лишь сказать, что я сопротивлялся желанию изложить эти идеи уже почти двадцать лет…»
За поворотом — на обочине, стоял ушатанный долгой жизнью и российскими дорогами ПАЗик — по-видимому рейсовый. Возле него кучковалось с десяток пассажиров, в основном предпенсионного или пенсионного возраста, женского пола и не очень высокого материального благосостояния. На всякий случай я притормозил и, тут же махая рукой и приветливо улыбаясь, ко мне — опередив всех, кинулся сухой крепкий мужик, лет пятидесяти пяти и, с ним две тётки примерно такого же возраста. Ну, эти выглядели побогаче…
— До Солнечногорска не подкинете? Автобус, блин, сломался…, — не прекращая дружелюбно щериться, крикнул он в открытое окно, когда я остановился.
— «Подкину», садитесь…, — практически никогда не отказываюсь «подбросить» попутчика, — как раз, туда же еду.
Нет, я не «бомблю», просто очень сильно люблю с людьми поболтать — общительный я, короче!
Мужик шустро забрался на переднее пассажирское сиденье, обе тётки, вполголоса что-то лопоча, чуть помедленнее устроились сзади. Пассажир производил вид сельского интеллигента, ему очень шли очки в очень старомодной оправе, которые он носил — вид такой умный-умный: «Возможно, районный агроном, — подумал я, — Ботаник… Боня, короче. В смысле — не тот, который хорошо учится, а тот — кто растениями занимается».
С детства у меня была очень дурная привычка давать людям прозвища — ну, или клички, если угодно. Понимаю, нехорошо, но ничего с собой поделать не могу! В большинстве случаев прозвища приклеивались намертво и, что удивительно — редко, кто на них обижался… Но, всё равно пару раз хорошо огрёб! В детстве, разумеется.
И, провожаемые завистливыми взглядами оставшихся незадачливых пассажиров злополучного автобуса, мы двинулись в путь по шоссе средней убитости. Мужик за пару минут цепким, внимательным взглядом обшарив салон, восхищено воскликнул:
— Вот, это да! Сами делали?
Дело в том, что снаружи моя «Волга» выглядела как обычный ГАЗ-21, зато внутри…
— Ну, почти всё сам, — скромненько ответствовал я, — движок и коробка от «Бэхи», салон от «Мэрса»… В основном. Сидения, вообще — по спецзаказу делали. Все навороты есть, даже — кондёр!
— Уважаю! — Боня посмотрел на меня, как мастер своего дела смотрит на мастера другого, в котором он сам не в зуб ногой. Протянув мне руку, он представился, — Василий Григорьевич, главный агроном Солнечногорска и всей Солнечной Пустоши…
«Стопроцентное попадание!», — возликовал я от своего угадывания, пожимая на удивление сильную руку Бони.
— Владимир, временно безработный.
Далее минут десять наш разговор вяло перекидывался с темы на тему… Так — лишь бы не молчать! Я пытался «зацепить» его начиная разговор про политику, про рыбалку или про футбол — в котором сам ничего не соображал, но Боня отвечал односложными предложениями и, снова — надолго замолкал, глядя в окошко.
«Эх… Надо было вперёд одну из „тёток“ посадить: у тех наоборот — рот не закрывается!»
Кто ж, знал?! Как, вдруг…
— Что, за чёрт! — воскликнул я.
Местность резко изменилась: из типично среднерусской равнины — холмистой, лесистой, с яркой зеленью середины мая она превратилась в ровную, как стол степь — наподобие южнорусской, с начинающей желтеть растительностью. Даже, погода поменялась — облака остались позади и, над головой вовсю палило яркое полуденное солнце.
— А это и, есть — наша знаменитая Солнечная Пустошь[1]! — гордо произнес Боня, в миг ожив, — не слышали разве? Мне показалось, что вы наш — нижегородский…
— Да! По происхождению я коренной нижегородец, но родился и вырос в других — далёких отсюда местах. Только недавно решил, вот, на землю предков вернуться…