Брови… Это да: это удивили. Вместо двух одна непрерывная бровь чуть ли не от уха до уха. Которые могли быть и поскромней. Никогда не понимала этого эльфийского шарма с ослиной заточкой по ушному ободу – некрасиво же! Да и под шапкой, наверно, натирает.
Про глаза и вспоминать не хочется. Белка в них не было – один чёрный желток от края до края. Выглядело это монструозно и весьма пагубно для самооценки.
Вот у Дженнифер глазёнки красивые: в меру большие, волшебно раскосые и не обременённые раздутой до самых границ радужкой. И губы очаровательно вздуты. Хотя, на мой вкус, рот не должен быть таким здоровым. Однако местные воспевают в балладах свои лягушачьи пасти – свекровушка успела похвастать. Эти губищи так смешно шлёпают, когда она по-детски торопливо лопочет...
– Муха, – наградила я престарелую резвушку кличкой своей внучки. – Я теперь старше тебя. А взрослым врать нехорошо. Ну, давай, как на духу: тебе и вправду нравится твоя новая жизнь?
– Нравится! – выдохнула девчонка практически без заминки. – Столько лет представляла себе… Чего только не нафантазировала. А перебралась сквозь зеркало перехода и будто в собственное детство вернулась. Знаешь, матреошка, я даже о своих мальчиках думать забываю, – прошептала она, присаживаясь на краешек постели. – И о внуках. Да что там! – голосом обладателя великой тайны протянула свекровушка. – Я даже себя прежнюю вспоминаю редко. И словно, как другого человека. Умом понимаю, что это... не совсем хорошо. А душа, знай, поёт. Ей всё интересно! Везде тянет залезть, всюду побывать!
И ручонками всплеснула так умилительно.
– Кажется новая крыша у тебя совсем худая, – проворчала я под нос. – Видать, местный кровельный материал пребывает в зачаточном состоянии.
– Или там, на Земле я уже нажилась? – на полном серьёзе предположила моя миссис, проигнорировав издёвку. – И умерла как раз вовремя.
– А меня, будто с дистанции сорвали, – пригорюнилась я.
– Или у меня такая защитная реакция, – продолжила философствовать свекровушка. – В отличие от твоей притянутой за уши бравады.
Благодатная оказалась тема. Я настолько увлеклась самоанализом, что потеснила собственную набухающую истерику. Истерика, по счастью, тоже дама капризная: перестань обращать на неё внимание, она обидится и демонстративно исчезнет.
Главной была по-настоящему добрая новость: Дженнифер, подчиняясь привычке, продолжала меня любить. Свекровушка проигнорировала предостережения коллег о моих потенциальных злодействах. Тех, что ожидали от почившей в голове неведомой твари. Девчонка верила в меня самозабвенно. И я начала ловить себя на том, что окончательно с ней запуталась: покровительствовать ей теперь, или, как прежде, уступать и почитать?
Что до неё, похоже, малявка не отягощала свой недетский ум подобными пустяками. Она серьёзно и последовательно училась жить заново. Тащила в моё узилище тонны книг и свитков. Запоем читала и делилась всем, что слышала или видела на свободе. Дженнифер учила корявый язык новой родины, завистливо обижаясь на обретённую мной нечеловеческую память. А та и вправду поражала вместимостью.
Шарлотта – запойный естествоиспытатель – внезапно набросилась на меня со своими изыскательскими глупостями. Взяла, так сказать, в оборот. Обшарила все закоулки моего тщедушного тельца и закрома попорченного, мутировавшего мозга. Мы с мозгом демонстрировали себя во всех ракурсах – лишь бы только не свихнуться.
А Шарли оказалась вполне удобоваримой убойной теткой. Ядовитой, но адекватной. С мощным злым умом, но добрым сердцем. Она охотно и развёрнуто отвечала на вопросы. Массу времени убила на то, чтобы моя алчная безразмерная головушка забивалась добротно и только полезным.
– Понимаешь, – втолковывала она свежеиспечённой переселенке, – сознание человека, попав, скажем так, в чужое тело, не может оставаться прежним. Тем более сознание пожилой опытной женщины в юном теле. Ты вообще представляешь, как развивается наш мозг?
– В общих чертах, – осторожно прокомментировала я свои познания.
– Развитие мозга протекает в открытом пространстве, – тоном завзятого лектора просвещала меня Шарли. – При соприкосновении с раздражителями, которые непосредственно воздействуют на рост и объём соединений. Отдельные нейроны в зонах, так сказать, обучения постоянно обновляются. Что с годами приводит к существенным анатомическим изменениям мозга.