– Тармени, смерть удерживающий! Прибери души, покинувшие подземные пределы! – скороговоркой поддержал юношеский тенорок.
Три голых женских тела там, где их не ожидали найти – третьесортное воображение могло с лёгкостью перепутать нас с приведениями. Точнее, смогло: и перепутало, и впало в ступор. Это увеличило мои шансы, позволив обернуться к гостям и выйти на оперативный простор.
Левые руки двух мужиков в замызганных куртках мелькали между лбами, ртами и пупками в местной ритуальной жестикуляции. Считалось, будто она приятна богам. В правой лапище у неказистого пожилого дядечки подрагивал факел. У нескладного молодого – короткий меч с каким-то корявым клинком.
За их спиной отирался ещё кто-то, но распыляться не следовало. Пока пожилой открещивался от моих упыриных глазок – уговаривал Кишагнин придавить грязного кровососа, вылезшего из-под земли – я успела отключить молодого. Тот замер, тупо уставившись в точку за моей спиной.
Салли прыгнула на пожилого, сбив того с ног. Когда гладиаторша отпрянула от своей жертвы, та пялилась в потолок стекленеющим взглядом. В коридоре завопил некто третий и бросился спасать шкуру от нечисти.
Эби невозмутимо подняла оброненный чадящий факел и пристроила в подходящую щель.
– Успели? – уточнила я у вплывающей в каморку Рах.
Та презрительно фыркнула и полезла выметать землю из моего сапога.
– Сбежать успеет? – строго настаивала я.
Всякое бывает. Иной мужик, прежде чем отравиться окончательно, ещё на стометровке новый рекорд установит. Рах так не думала, а потому ответом меня не удостоила. Видать, и вправду на третьего свидетеля не пожалели яда.
Мы поторопились нацепить всё обратно: холод в этом подземелье произрастал собачий. Мешок с одеждой для Варкара решили оставить прямо здесь: таскаться с ним в незнакомом месте среди чужих людей неразумно. Тут бы себя безболезненно протащить куда надо.
Тут нарисовался Тех и доложил о преждевременной кончине бедолаги, блуждавшего, где не надо. Его развязное самодовольство щёлкнуло по нервам. Наши вояки не слишком благотворно воздействовали на малыша, прививая ему солдатскую браваду. Рах всё чаще устраивала пареньку трёпку, возвращая того к истокам лайсачьих национальных традиций.
Где-то вдалеке что-то грохнуло, и Тех опять сорвался с места. Рах обошла статую молодого стражника. Попыталась его обнюхать и брезгливо подалась назад. Она зло обругала местные порядки, дозволяющие таким засранцам бродить на воле.
– Ну что, – сочувственно улыбнулась ей Эби. – Оживим этот образчик мужественности?
Рах одобрительно свистнула, и я приступила к допросу неподвижного тела с мутными глазами.
Варкар и вправду обитал в подземелье этого вертепа. «Заседал» он на другом конце подземелья этажом ниже. По пути к пленнику нас ожидали пара запертых решёток, пост охраны, лестница и ещё одна решётка.
Ключ от последней – в единственном экземпляре – хранился у самого Биртавола Богобоязненного. Еду танаграту носили только его люди: местной страже к родовитому телу доступ заказан. Люди Богобоязненного в общих попойках не участвовали, ибо брезгуют сухопутными крысами. Служебными обязанностями пираты не манкировали, ибо жаждали обещанной гомерической награды.
В покое танаграта не оставляли: Богобоязненный обожает пытать пленников. Однако, сильно калечить он Варкара не посмеет, ибо жить хочет, а Тарагмуш пригрозил. Сам хозяин внезапно куда-то отъехал: когда и куда – никто в крепости не заметил.
Вроде и всё – молча покосилась я на девчонок. Всё – кивнула мне Салли. Достаточно – покривилась Эби. Рах взлетела по деревянному телу парня и бестрепетно отправила его к богу Тармени, которого аборигены титуловали «смерть удерживающим». Если учесть, что означенный бог был ещё и повелителем битв – это самый противоречивый небесный владыка из всех, о ком приходилось слышать.
Глава 27
В которой я-таки «обрела» мужа
Джордж Элиот считала, будто существует единственный способ не принимать что-то близко к сердцу: поменьше чувствовать. Ты поди, попробуй «поменьше», когда чувствуешь, будто блуждаешь со спасательной экспедицией уже года три! И, в конце концов, провалилась в подземное царство вполне себе живых олигофренов, а вовсе не обещанных душ умерших бедолаг.