– Вы тут присмотрите, – пробормотала я, махнув рукой. – Пойду, гляну: что там у них?..
– Осторожней! – Салли на кого-то зычно рявкнула автомобильным гудком, подкравшегося со спины КАМАЗа. – Сначала верхний!
Понятно: учит Эби бороться с путами.
В камере мужа встретила то, что и рисовалось в воображении: ни прочувственных речей, ни слёз благодарности, ни шиша. Борясь с болью, Варкар терпеливо дожидался, пока спасительницы не стащат его с изуверского устройства для распятия. При этом муженёк неотрывно пялился на Салли. Если я хоть что-то понимаю в мужиках, наша могучая красотка произвела на танаграта неизгладимое впечатление.
Я забралась в его голову и слегка там пошуровала, унимая боль. Он тут же прищурился на меня с подозрением, будто я оживляла валяющиеся на полу трупы. Сделал вид, будто не его застала жена, когда он с бессовестно потрясённой мордой любовался её подругой. И сквозь зубы деловито поинтересовался:
– Все мертвы?
– Практически. А что? – не слишком вникая, растерянно обозревала я конструкцию из дерева, железа и верёвок, в которую его заточили.
– Нужно быстрей уходить, – он опустил глаза на широкий железный обруч поперёк груди.
– Успеем, – проворчала Салли, отдирая какую-то очередную хрень. – Если никто не будет лезть под руку.
Она была смущена тем вниманием, что ей оказывал чужой муж в присутствии жены. И злилась на собственные глаза, что так и липли к понравившемуся мужчине.
– Не буду лезть, – легко согласилась я.
Развернулась и поспешила оставить их в покое: им помогать – реально только испортить дело. А вдруг у этих двоих что-то наклёвывается? Что-то реально серьёзное: с первого взгляда и на века. Вон даже Эби припухла, стараясь пореже смотреть на подругу. А деликатничающая Эби – показатель серьёзности ситуации.
Может, осмотреться – забралась в голову абсолютно лишняя сейчас мысль. Перетруженный мозг брал своё, погружаясь в вязкую апатию. Переспорить его – нажимая на бедственность нашего с ним положения и опасность – мне ещё ни разу не удавалось. Мозг просто выключал меня, как торшер, и всё.
Борясь с его поползновениями, машинально добрела до двери напротив. И так же машинально заглянула в узкую смотровую щель для надсмотрщиков.
Глянула и обалдела: в сырой тёмной камере на холодном грязном полу в позе лотоса сидел старичок. Так себе старичок: худенький, седенький, с тощей бородкой. С философской поволокой в чернющих и бездонных, как у филлипинского долгопята, глазах. Дедок был абсолютно голым. Зато улыбался мне во весь рот с чёрными дырами меж зубов.
– Добрый день, – первой отдала я дань вежливости, топчась у двери.
– Добьий, Щиятейная? – согласился дряхлый оптимист, возвращая взору ясную осмысленность.
Интересно: как он догадался, если мы с девчонками перед началом операции стянули маски? Рука уже нащупывала задвинутый засов: добросердечная девочка Ксейя преисполнилась немедленной жалостью и торопилась освободить бедного дедушку. Я схватила её за нашу общую руку: тут уж лучше перебдеть, чем недобдеть.
– Ты кто такой? – пытаясь сообразить, как лучше поступить, ляпнула я.
Дедок посмотрел на меня, как на курицу в латах, пытающуюся взлететь на скакуна. В башке заворочалось какое-то неуютное чувство. Стоило бы «просветить» мозги заключённого на случай какого-нибудь подвоха. Но я предпочла разделить принятие решения с более опытными товарищами: мало ли что?
– Дедушка, я сейчас позову подруг! – ободряюще чирикнула заключённому и бросилась обратно в камеру Варкара.
– Не штоит! – прилетело мне в спину с неожиданной досадой.
Глава 28
В которой меня подло предают
Элеонора Рузвельт знала толк в женщинах: пока бабу, как чайный пакетик, не окунёшь в кипяток, никогда не узнаешь, насколько она крепка. Единственным критерием нашей крепости было и остаётся кипучее терпение. А мужество, отвага и прочий балласт пусть продолжают путаться под ногами у мужчин – нам не до этих глупостей.
Хотя – опять же, если честно – в общем и целом, терпение женщинам больше приписывается, нежели принадлежит по праву. С этим вообще не всё так просто. Скажем, Эби не самый лучший образец выдержки – да и вообще хвалённого британского воспитания. Но, когда я вернулась, обнаружила, как терпеливо эта порывистая язва ковырялась в замке нагрудного обруча, болтающегося уже на талии Варкара.