В целом, всё это сооружение не спасал даже широкий пояс, объясняющий народу, где у Внимающей середина. Кстати, в дорогу из всех возможных вариантов тканей я выбрала для себя серую дерюгу: такую не жаль выбросить перед первой же стиркой.
Мы с Джен свернули потуже десяток экземпляров такого балахона и гордо выползли из гардеробной. Провожаемые укоризненными взглядами обеих портних. Не будь они такими суеверными, наверняка бы осмелились нас попризирать.
Следом, как бывалые владельцы немалого автопарка – если собрать в кучу всё за всю жизнь – мы озаботились средством передвижения. И покатились вниз по бесконечной башенной лестнице, закинув за спину тюки с барахлом.
– Ты не представляешь, что сейчас будет! – сладострастно пыхтела Джен сквозь ядовитую ухмылку. – Далтон подпрыгнет до потолка.
– Ты что задумала? – испугалась я.
Наша патронесса была жёсткой и даже где-то циничной бабёнкой. Но доброй и справедливой – что есть, то есть. Мне бы в голову не пришло обидеть старушку, убившую на меня массу времени и сил. Да к тому же щедро позволившую забрать с собой из цитадели всё, что заблагорассудится. За исключением научно-кустарного оборудования, которое мне нужно, как муравью тележка.
И личный фургончик миссис Далтон – с подачи провокаторши Джен – я реквизировала вовсе не из мести. Тётка реально знала толк в гужевом транспорте. Ей и в этом-то мире подкатило под сотню. А ещё плюсуй, как минимум, полвека на Земле – получишь эпоху викторианства. От патронессы прямо-таки разило ею, стимулируя тебя устыдиться грубого нахальства дочери второй половины двадцатого века.
Попытайся она припереть меня к стенке своими укоризненными светскими взглядами, я и тогда бы наплевала на эти романтичные попытки лишить меня комфорта в дороге. Кстати, ещё неизвестно, насколько продолжительной и трудоёмкой.
Фургон был под стать хозяйке: добротный, уютный и функциональный даже там, где в голову не придёт.
– Я узнала: он двухосный, – бормотала Джен, лазая по нему хлопотливой мартышкой. – Гляди, какие высокие борта. Наш конюх утверждает, что это замечательно. К тому же он совсем небольшой, но чертовски вместительный. Смотри, как удобно, – агитировала она, теребя откидное узкое ложе патронессы у одной из стенок. – В разложенном виде половину фургона занимает. А так, – подняла она его и закрепила, – тут плясать можно. А сюда посмотри, – уважительно развела руками свекровушка перед противоположной стенкой. – Какие замечательные комоды.
Вообще-то, всё пространство, что не перекрывала лежанка, представляло собой один бесконечный комод. От пола до самой крыши. С той лишь разницей, что полки не выдвигались, а распахивались почтовыми ящиками.
– Но, главная фишка вовсе не здесь, – заговорщицки шептала мне на ухо Джен, стреляя глазками по сторонам. – У фургона двойное дно. Ты думаешь, это доски? – демонстративно потопала она по полу. – Каждая доска такой узкий полый пенал. В него можно напихать кучу ценностей. У пеналов хитрющие запоры. Если не знать этой системы, до их содержимого можно добраться, лишь разнеся фургон до основания. Так что мы забьём этот сейф коробочками с золотишком. На первое время. Шарли уже показала, где их взять. В них монеты совершенно не гремят.
Покончив с внутренностями фургона, свекровушка выпрыгнула наружу. И закруглила экскурсию словами:
– Заметь, никакой американской грязной парусины. Ну, той, под которой они осваивали свой дикий запад. Натуральная кожа, – встав на цыпочки, похлопала она по краю натянутого полога. – Вроде толстая, но замечательно мягкая. Видишь?
Я видела. Честно говоря, трудно было ожидать подобной прыти от местных инженеров транспорта. Но, в восточном приделе орденской монументальной многоэтажки много веков находили приют – и весьма безбедное житье – лучшие мастера этого мира. Со всех трёх тутошних континентов. Те, кто предпочитал чистое творчество нудному процессу добычи хлеба.
То, что они вытворяли для комфорта Внимающих, меня поразило сразу же после освобождения из кутузки. Я будто и не покидала границ комфортабельной демократии – средневековьем в цитадели и не пахло.
Так вот фургон – поименованный мною Крузером – был крепок, как бык, но лёгок и поворотлив, как собака. Отлажен, обрессорен и подогнан так, что носился тише привидения: ни звука, ни скрипа. Его четыре неубиваемых колеса были из редчайшего железного дерева с далёкого юга. Имелись и две запаски – их приладили по бокам от задней калитки фургона.
Что до ковров и мебелей, так этого не густо. Но каждый предмет отменного качества и носкости. О содержимом комодов не стану и распространяться: комплектация продумана веками. А если что и отсутствует, то верней всего какой-либо пустяк. Словом, замечательное сооружение. Но стоило представить, что на этом тарантасе придётся волочиться по дорогам новой родины со скоростью передвижения в городских пробках… Так отчаянно хотелось домой!