Для контакта с ней в стиле «Повелевающего битвами» мне требовалось подрасти. Тармени был категоричен: через четыре года и никаких гвоздей. Чтобы послать на зондирование внешнего мира «приведение», к которому я привыкла, требуются колоссальные физические затраты организма. Попытка форсировать события вызывает однозначную «детскую смертность». Так что прижми хвост и не петюкайся.
– Ольга, нам нужно поговорить, – важно провозгласил Тармени, стаскивая меня с перекладины.
Я честно хотела вести себя культурно. Но детские лапки упорно не желали отцепляться – с этим тоже приходилось бороться. Младенческое тело так и норовило подгадить интеллекту старушки.
– Ничего, скоро ты подрастёшь, и эта проблема исчезнет сама собой, – утешил меня вездесущий всезнайка, запихивая непоседу в свежеуложенную кучу фруктов. – Только не объедайся! Ты же взрослая женщина. И должна понимать всю тяжесть последствий.
– Не волнуйся, – хмыкнула я, сдирая шкурку с баклажана. – Вчера моя щенячья половина получила достойный урок обжорства. Хотя я честно предупреждала её о последствиях.
– Тебе было плохо?! – пропустил он мимо ушей совет не волноваться. – Я допустил ошибку. Вчера у меня было много работы, и я пренебрёг обязанностями… опекуна. Но бобики не предупредили меня об ухудшении твоего здоровья.
– Пришлось спряталась, – отмахнулась я правой задней. – Меня раздражает, как они вечно таскаются за мной.
Бобики – так с моей лёгкой руки Тармени стал называть биороботов, на которых лежала вся работа по дому. И в оранжерее, крыша которой выходила на поверхность, но была закамуфлирована под окружающий ландшафт. Барбосы были вдвое крупней и занимались техническими вопросами. Внешне от нас с Тармени эта публика отличалась пуговицами вместо глаз. И отсутствием агрессии даже на зачаточном уровне.
– Так, о чём ты хотел поговорить?
– Надеюсь на твоё благоразумие, – попытался он заручиться тем, что являлось предметом моей гордости и сомнений всего остального человечества. – Ты должна понять, что в сложившихся объективных обстоятельствах моё решение было продиктовано самыми лучшими намерениями.
– Свершилось! – патетически вздохнула я и куснула бочок сладкого баклажана: – Так и знала, что ты засунешь меня ещё в кого-нибудь. Это не червяк?
– Ольга, будь серьёзней. Потому, что вопрос и вправду…
– Давай уже к делу!
– Видишь ли, когда я тебе рассказывал о победе твоих друзей в Катаяртане четыре года назад, не упомянул про… одно событие. Согласись, процесс твоей адаптации…
Мои ввинчивающиеся в сладкую мякоть зубки замерли. А потом лязгнули, смыкаясь с недетской силой. Кажется, там даже что-то хрустнуло.
– Надеюсь, что мотивы...
– Мотивы? – уточнила я, тупо пялясь на растерзанный фрукт, заливающий соком моё брюхо.
– Эби и Арнэр были очень расстроены твоей гибелью, – перешёл к конкретике знаток человеческой психологии. – Несмотря на тот факт, что задачу ты уже выполнила, они решили добраться до сгоревшего инкубатора.
– Как мило, – с трудом сдержалась я, чтобы не опробовать свои новые зубки на его ноге.
– Да, их чувства к тебе очень сильны, – вообще не соображая, что несёт, вежливо оценил Тармени. – Поэтому они и сделали этот эмоциональный, абсолютно ничего не решающий шаг.
– И, как шагнули? Удачно? – пыталась я словами развеять набухающий в голове страх.
– Очень, признаться, неудачно. Эби пренебрегла правилами безопасности и не зафиксировала себя в седле. А Рух-ара совершила слишком рискованный манёвр. Эби вылетела из седла, получив множественные травмы, несовместимые с жизнью.
– Она умерла? – задохнулась я, скукожившись и тихонько скуля.
– Предвидел, что твоё психическое состояние может дестабилизироваться, если ты узнаешь о её гибели. Пришлось очень быстро завершить все манипуляции с контейнером-уловителем твоего сознания и вернуться к ним. При этом я на всякий случай захватил с собой ещё один контейнер. Всё сложилось удачно: как раз успел к моменту физической смерти Эби. И её контейнер сработал почти со стопроцентной эффективностью. Кстати, предупреждаю: Арнэр добровольно принял решение присоединиться к ней.