Он тотчас затеял безразмерную нотацию. Не дослушав, оттолкнулась от его груди. Выкрутилась из рук, приземлилась на все четыре и понеслась к бобику у кормушки. А потом присосалась к ней, честно вытаращившись на папу-обезьяна. Тот мысленно покачал головой и удалился, отдав моим нянькам какой-то приказ.
Я, понятно, не услышала, но какая разница? Пусть его – он же заботится обо мне.
И, в конце концов, Тармени прав: моё здоровье – это тоже оружие. Не стоит им пренебрегать. Потому что нам с Эби нужно ещё доделать недоделанное: разобраться с моими «родственничками» по другой линии.
Эпилог
– Бу!!
Стоит ли описывать, какого вселенского удовольствия ожидала я от своей хулиганской выходки? Не стоит – слов нет. А эта подняла голову и медленно обернулась. Посмотрела на меня поверх довольно примитивных очков местного производства и зависла. Даже не подпрыгнула – эгоистка нечувствительная.
– Привет, Шарли! – провыла я на манер привидения.
– Ольга? – неуверенно уточнила она, стянула очки и выдохнула: – Ну, конечно, это ты.
– Я не Ольга! – вновь провыло привидение, но уже не так уверенно.
– Джен довольно неплохо рисует, – напомнила мне эта зараза. – Твой портрет висит в её комнате. Только, почему ты явилась ко мне старухой с Земли? Да ещё такой… запущенной. Фу! Почему не предстала Ксейей? Та хоть и уродка, но гораздо приятней, – с высокомерной ухмылкой полюбопытствовала эта дрянь.
И вот тут я дала маху. Растерялась, оттого, что до меня дошло: на внешности забыла сконцентрироваться. Явилась в том, к чему привыкла за многие десятилетия. А поскольку лучше всего запомнила себя последнюю, то прямо старухой и припёрлась. Да ещё с игривым «буканьем», как идиотка!
– Чаю будешь? – с непередаваемой издёвкой поинтересовался этот британский недобиток. – Ты присаживайся…, если есть на что. Кстати, а как называется это твоё… агрегатное состояние?
– Богиня!
Из вредности уселась прямиком перед ней на всю её писанину. И приняла облик первого, кто пришёл в голову.
– А почему не королева Виктория? – искренно удивилась Шарли портрету Шекспира.
– Лица её не помню, – проворчала в ответ, напряглась и…
– Ох, как я поправилась! – слегка удивилась Шарли, разглядывая себя во мне, как в зеркале.
Я глянула на жирную гусеницу, обвившую её талию под тесной майкой. Поднатужилась и раздула гусеницу до размеров спасательного круга.
– Померла уже, а всё такая же сучка, – вздохнула Шарли и потянулась к халату.
– А ты чего не испугалась-то? – запоздало поинтересовалась, вернувшись к облику пожилой Ольги.
На него не нужно было тратить усилий – он вырисовывался сам собой.
– Я всё знаю о Тармени, – не стала врать мне она. – Джен с Саргом убеждены, что этот ваш божественный приятель тебя спас. Прошло восемь лет, но эти двое не растеряли своей уверенности. Я, кстати, тоже. Так, кто ты у нас теперь?
– Поклянись, что не заржёшь, тогда покажу. Тебе понравится.
– Показывай или убирайся, – фыркнула Шарли.
И я выдала ей свой подлинный нынешний портрет.
– Вот теперь ты, наконец-то, обрела самый подходящий облик, – грустно улыбнулась Шарли, и губы её дрогнули. – Тебе поразительно везёт на издёвки судьбы. У всех она как-то разнообразит: то прижмёт, то приголубит. А твоя судьба прямо фонтанирует измывательством над личностью. Твоё невезение глобально и незыблемо. Кстати, где сей примат обретается в своём физическом воплощении? Он что, где-то рядом?
– Неа. Мой вид бабуинов не обитает на этой планете. И даже в нашей вселенной. Мне тут дышать невозможно. Так что я в очень и очень защищённом месте.
– Это твоё место на нашей планете? – требовательным голосом осведомилась врачиха.
– Об этом не спрашивай, – сурово указала ей на недопустимость отдачи приказов приведениям. – И ни с кем меня не обсуждай. Тебе я доверилась, чтобы у меня был хотя бы один адекватный конфидент. Хотела, было, Далтон порадовать… Жаль, что она умерла. А я даже не попрощалась. Вы, чего ж её так запустили, врачихи липовые?
– Опомнись, – нахмурилась Шарли. – Ей было почти сто тридцать лет. Слушай, Ольга, скажи хотя бы: твой примат сильно отличается от наших?