Так мы и возвращались: усталые, молчаливые и отчего-то недовольные. Арнэр скользил рядом, аккуратно придерживая Сиятельную под локоток. И на него я не производила впечатления человека с двумя полноценными ногами.
– Что дальше? – с непередаваемым спокойствием уточнил охотник, перетащив меня через последнюю баррикаду.
Перед нами величественно опустилась Гра-ара, одарив нас царственным взглядом. Мой спутник пропустил вперёд донельзя довольных хвостатых бабёнок. Потом забрался на подставленное гигантское плечо сам и протянул руку мне. За спиной Гра-ары уходили в небо последние мстители.
Подруга обеспечила нам трёхминутный комфортный перелёт к месту новых боевых действий: теперь предстояло спасти яйцо. Мы-то ухайдакали только половину охотников – нужно было разобраться со второй.
От посадочной площадки пришлось тащиться прежним порядком: карабкаясь, перепрыгивая и протискиваясь. Причём, большинству в экипаже нашей «боевой машины» это не доставляло хлопот. Арнэр преодолевал препятствия, как дышал, а две лохматые вертихвостки разлеглись на его плечах, экономя силы.
Этот волосатый охотник в своём дурацком азарте нисколечко не заботился о моей проходимости. Скакал впереди с грацией горного козла, как натуральный баран. Я пупок надорвала, переваливаясь через барьеры, взятые им в один скок. Авангардом он был стоящим, а вот тылы прикрывал хреново. Я уже приготовилась улечься на землю и учинить бунт, когда на вершине последнего рубежа нарисовалась Рах.
Она материализовалась на камне перед самым моим носом: на полусогнутых, с прижатыми ушами и презрительным шипением. В башке вспыхнуло знойное желание прихлопнуть её подобранной неподалёку палкой. Но тут я споткнулась, пошатнулась и рухнула назад, ударившись попой о булыжник. Когда рядом приземлилась Рах, шипела уже я.
А эта поганка сиганула в сторону и юркнула в щель между двумя глыбами ростом с меня. Я баба тренированная: перчатки в походе снимаю только перед сном. И потому непринуждённо проследовала за ней на карачках, протиснувшись туда, куда она вошла, как обр в замковые ворота. Потом была следующая щель, и следующая, и ещё одна…
Удача редко приходит к умным осмотрительным людям – ей с ними неинтересно. Она предпочитает таких насекомых, как я. Ей нравится гонять нас соломинкой, не заботясь о том, что для насекомых соломинка – целое бревно. Моё доверие к Рах было безграничным, но откуда я взяла, что она справляется?
Сотню раз повторю под присягой: в ту дыру я не упала – меня кто-то наверняка столкнул. Первым впечатлением ушибленной в кувырках головы была мысль: в темноте нет ничего такого, чего нет при свете.
Пережив вспышку в глазах, голова выдала следующий перл: оптимизм классная штука, когда он кстати. А когда в тебя вгрызаются темнота и боль, он как-то не вовремя. И радует не больше, чем таракана факт кончины под хрустальной туфелькой вместо вульгарного ободранного тапка.
Третья мысль меня добила: странно, что падение в пропасть вызывает у меня какие-то насекомые ассоциации.
Сесть удалось с третьей попытки. Да и то бочком на правое бедро – задница выла от боли и сопротивлялась. Руки нисколько не помогали: левая висела без чувств, а правая вцепилась в неё, чтобы не потерять бесчувственную двойняшку. Единственным целым местом оставалась макушка.
Но я исправила этот недочёт: попыталась встать и зажгла новое солнышко в глазах. Пережив его закат и тупую боль в черепушке, осторожно вытащила шею из плеч. Запоздало ощупала пространство над головой: каменный свод висел прямо над ней. Прекрасно!
Немного оклемавшись и привыкнув к потёмкам, обнаружила, что угодила не в пещеру, а в какую-то подземную трубу. Труба протянулась под неприятным углом между светлой дыркой над головой и мраком позади. А взобраться по стене к свету и не мечтай! Мало того, что не допрыгну до дырки, так ещё и стенка с уклоном. Причём, не в ту сторону, куда бы мне хотелось, а вовнутрь. Натуральный канализационный люк с натуральной дурой внутри.
Никакая Серая шейка, оставшаяся зимовать в одиночестве, не способна так затосковать, как затосковала я. Завязалась в клубок и осторожно прилегла на чудом уцелевший правый бок. Чувствовала себя, как гордая Кармен, получившая сапогом по кастаньетам. Ей богу, не столько страшно, сколько обидно: ну, почему опять?!
Если я продолжу так жить, то непременно откину копыта – надо же как-то поаккуратней с этим делом. Всю жизнь слушать прогнозы, что загнёшься от курения, а в результате окочуриться в каменном кишечнике незнакомой горы в чужом мире. А вокруг никого, кроме бактерий в твоём собственном кишечнике – сплошное засранство, а не судьба.