– Невероятный экземпляр бродячего растения, – стукнуло меня по голове чужим голосом. – Не устаю поражаться всем направлениям человеческой деградации.
– Фыр-фыр-фыр! – укоризненно попеняла Рах неведомому насмешнику.
Я попыталась протереть глаза деревяшками в грязных перчатках. Ни черта не получилось. Зато, едва опустила негодные конечности, кто-то вцепился в кончик среднего пальца и потянул прочь перчатку. Рукам сразу стало легче – даже пальцы чуток согнулись. Я приоткрыла глаза и сквозь ресницы глянула в ту сторону, откуда надо мною издевались.
Дедушка сидел у самой кромки воды. И на небольшом костерке кипятил воду в блестящем… чайничке изящной формы. Приглядевшись, поняла, что тот стоит на треноге внутри аккуратного каменного очага. Проснулся нос: от чайничка потянуло так вкусно, что я с грохотом сглотнула.
– Потерпи, – вежливо попросил дедушка. – Ему нужно немного настояться. И тогда я угощу тебя дивным напитком, который в этом мире существует только здесь.
– Где здесь? – совершенно естественно отреагировал мой остекленевший мозг.
– Здесь только одно «здесь», – ответил дедушка, и мне сделалось не по себе.
Это не могло быть совпадением. Он не случайно процитировал любимую присказку Джен. Да ещё в таком месте с такой посудой – взгляд наткнулся на стеклянный чайный сервиз, где каждая чашка была оплетена дивным ажурным серебристым кружевом.
Правота моих подозрений не заставила себя долго ждать: чайничек пыхнул, брякнул крышечкой и… Снял себя с огня. Взмыл в воздух, отлетел в сторонку и деликатно приземлился на плоский камень. С подноса, на котором красовался сервиз, вспорхнул пухлый колпак и накрыл чайничек. А на треногу заплыл пузатый девственно чистый котелок.
И напоят, и накормят – поняла я – и, даст Бог, мозги вернут.
Рах закончила вылизывать правую потеплевшую руку и занялась левой. Краем глаза я уловила сбоку какое-то движение, обернулась и даже не потрудилась удивиться: флегматичный цветастый плед летел ко мне громадным ленивым скатом. Он опустился рядом на пятачке мягкого с виду белого песка. Я – не будь дурой – переползла на плед, и он закатал меня в себя почти до горла.
– Теперь бы выпить, – слегка оборзев, подколола старика.
– На голодный желудок неразумно, – на полном серьёзе предупредил он.
И котелок снялся с насеста. Ложка подплыла ко мне вслед за ним. Так и опустились лебединой парочкой на сервировочный столик, застолбивший мой живот сверху. Осталось только выпростать руки и приступить.
Тот, кто знал наизусть перлы Джен, ведал и то, что уху я предпочитаю из красной рыбы. Именно такую: слабосолёную, с зелёным лучком, чуть тёплую и побольше картошки. Местной, но тоже неплохой. Чувствовала я себя великолепно: если уж галлюцинации, то пусть будут высшего сорта. Всё, что я люблю, и в приятной компании.
Духмяное варево упало в желудок, а дедушка улыбнулся и спросил:
– Не горячо?
– В самую точку, – похвалила я, неприятно теряя беспечность.
Считать этот праздник галлюцинацией было спокойней. Она была тёплой и удобной. А в качестве реальности начинала обретать более суровый лик.
– Ну, не такой уж и суровый, – благодушно возразил дедушка. – Есть более неприглядные вещи, от которых менее приятно сходить с ума.
– А я уже в процессе? – уточнила, изо всех сил стараясь не захлёбываться ухой.
– Есть такое подозрение? – подивился дедушка и спохватился: – Ах, да! Всё от моей неучтивости. Некрасиво перед беседой не представиться даме. С твоего позволения, Ксейя, отрекомендуюсь: Тармени.
– Великий, блистательный, повелевающий битвами? – не без труда сохранила я лицо.
– Вряд ли. Скорей уж, смерть удерживающий. И, как ни печально, в основном свою.
– Получается? – вдруг живо заинтересовалась я.
– Пока да, – серьёзно ответил он, провожая взглядом колпак, покинувший чайничек. – Но, кто знает, чем окончиться это тысячелетие?
Как он это делал? Уму непостижимо, но я тоже так хочу. Чайничек наполнил чашку и благословил в полёт мой цветочный чаёк – аромат летел впереди него.