– Яйцо вернули? – напомнила я о последней причине своих тревог.
– Что? А! Вернули, конечно – куда оно денется? Местные нартии в восторге и вам очень симпатизируют. Полагаю, ты не преминешь этим воспользоваться.
– Естественно.
– Хочешь накинуть на Руфес воздушную сеть сообщений?
– Почему бы и нет?
– А народ не взбунтуется?
– В Юди привыкли быстрей, чем я успела осмыслить проблему противостояния.
– В центральных регионах народ не настолько отчаялся, чтобы стать отважным.
– А мы им и не навязываемся. Север нас полюбит. Юг тоже – они уже дозрели до отваги.
– У тебя на всё есть ответ, – довольно хмыкнул Тармени.
А у меня появилась новая причина поломать мозги. Вчера тоже показалось, но было не до науки. Нынче же я совершенно ясно разглядела одну несуразность в поведении бога: тот не двигался. Верней, почти совсем не двигался, обходясь лишь самыми необходимыми телодвижениями.
Мы уже несколько минут треплемся, а он, как упал в кресло в одной позе, так на миллиметр не сдвинулся. У меня бы задница уже запросила пощады. Особенно без подстилки на деревянном седалище.
– Меня это не беспокоит, – не стал напускать тумана Тармени. – Ткани моего тела не страдают от некроза, сосуды не слипаются. Коленки не затекают, как вы это называете.
– Я не медик. Но звучит так, словно я…
– Впёрлась поржать на спиритический сеанс?
– Фу! Как неприлично шпионить за чужими мыслями.
– Не больше чем любопытствовать по поводу чужой частной жизни, – немедля парировал бог.
– Прекрасно! Тогда, раз ты начал первым, я имею право на сатисфакцию.
Он возвел голубые очи горе… Нет, серые. Уже зелёные? Я вгляделась попристальней – матерь божья! Да его глаза меняют цвет, как стекляшки в раскрученном калейдоскопе. Ну да, они же медовые, янтарные, карие…
Погодите-ка, люди добрые. До сих пор я удивлялась мимике бога, трепещущей крылом бабочки. А если смотреть, не отрываясь, то отчётливо заметно, как очертания лица просто плавают в границах. И борода – я вдруг заметила верёвочку, опоясавшую его балахон. А ведь прежде любовалась бородой до… ниже пупка. И она живёт своей жизнью, экспериментируя с длиной и формой. Мираж?
– Почти, – подтвердил Тармени. – Конечно, не совсем верное определение, но тебе так привычней. Я не осязаем, – предупредил он возможный акт прощупывания. – Как у тебя с физикой элементарных частиц?
– Кисло, – заскучала я. – Ты бог, вот и найди простые слова для одной конкретной божьей твари.
– Ты знаешь, как возникает вселенная? – неохотно поинтересовался он с видом невролога, загнанного на подработку проктологом.
– Конечно, – не без апломба отважно заявила я. – Оно сначала взрывается. Потом всё, что разлетелось по сторонам, постепенно склеивается и вырастает до больших размеров. Затем слипшееся маленькое притягивается к слипшемуся большому и крутится вокруг него по орбите. А всё остальное вакуум.
– Понятно, – уважительно кивнул Тармени. – Ты только что научила меня преподавать физику элементарных частиц удобрению.
– А это из репертуара Шарли, – буркнула я, мотая на ус.
– Вселенная, которую ты знаешь, нестабильна. Это понятно?
– Ну-у-у…
– В ней постоянно происходит крайне медленный, но непрерывный процесс дезинтеграции материи. Кстати, в конечном итоге это приведёт к исчезновению вашей материи, из которой состоите вы и всё вокруг. Однажды – но очень нескоро – в вашей вселенной появится… зародыш новой материи. Совершенно иной, понимаешь?
– Нет.
– Превосходно. Этот зародыш такой могучий, что способен… Нет, обязательно сожрёт всю эту материю, – живописно повёл руками бог. – И на месте вашей вселенной появится другая. Совершенно иная. Вот ваша вселенная, к примеру, состоит из пятнадцати различных частиц материи и пяти сил. А в новой их число может увеличиться или уменьшиться. Или…
– А ты тут причём? – поинтересовалась я тоном гимназистки, поймавшей одноклассницу под гусаром.
– Прекрасно! – восхитился бог. – В самую точку: я тут совершенно не при чём. И вообще, кажется, начал слишком издалека. Коротко говоря, я из другой вселенной.