Завидев нас ещё на подлёте, Вотумович возблагодарил Пресветлую Кишагнин за явление и законный повод тактично слинять. Задницей почуял прохиндей, что у богов затянется. Мы ещё садились, а из-за ближайшей горки камней уже поднимался молодой нарт: такой же гусь лапчатый, как его двуногий подельник.
Спустив меня на землю, Эби со всей бестактностью врачихи протиснулась к божьему окопу и плюхнулась на брюхо. Я носилась перед её носом и собирала бумаги, разлетевшиеся от поднятого нами ветра. Любимый махнул мне окровавленной рукой, однако носа из распотрошённой тушки не вытащил. Чуял же зараза, что жена припёрлась не с глупостями, а с чем-то эпохальным! Но святой науке не изменил: продолжал ковыряться в чужих потрохах. И что-то бормотал стенографисту, которого и след простыл.
– Ты что, не собираешься на мне жениться? – сотрясла я на пробу воздух.
И присела к разделочному столу, прижимая к пузу стопку бумаг.
– Не вижу смысла тратить время на то, что уже является фактом, – резонно заметил любимый самым скучным своим человеческим голосом.
Он и с виду получился каким-то унылым созданием – тут мы с ним оба не задались. Сарг-то у нас роста среднего, Мерона тоже. А этот и вовсе недомерок: лишь на полголовы выше меня. Шестнадцать лет – не оправдание дистрофии. Вон у меня какие братцы вымахали: качки-переростки. Стальные кони – куда там тракторам. А этого дрища даже стыдно к сексу принуждать.
Год назад я впервые затащила его в постель, ибо окончательно исстрадалась в этом долбанном отрочестве. И уж старалась – будьте любезны! Все свои знания, весь опыт науськала на бедного растерянного девственника. Бестолку: бревно бревном. Второй подход был через месяц – с тем же счётом. На третьем подходе он просто сбежал – скотина.
Вот честное слово: даже грех обижаться. Потому как обижаться, по чести сказать, я могла лишь на свою грёбанную инициативу в обустройстве нашей семейной жизни. Ну, не пошло у него быть человеком! Не прижилась иновселенская душа в собственных мозгах – в потусторонних слизняках оно привычней.
Уж кто-кто, а я знала разницу. И когда готовилась к новой реинкарнации, жутко печалилась о Сли. Не могла не думать, что он – по логике вещей – должен умереть. Но Тармени, узнав о причине тоскливых трепыханий супруги, успокоил: оба тела с уа-тууа будут законсервированы до лучших времён. Кто ж предполагал, что те не за горами?
– Ты согласна, что мне пора вернуться? – без малейших ажиотаций скрупулёзно уточнил Тармени.
Он бросил ковыряться в растерзанном трупе и повернул ко мне прекрасные чёрные глаза своей матери. Вместе с широкоскулым лицом отца, которое украшали не шрамы, а прыщи. Если прибавить к этому худую шейку и костлявые безмясые плечи, так повеситься можно. И ЭТО они сегодня решили притащить к алтарю! Сами стоят горой за религию, но сами так и норовят дискредитировать Повелевающего битвами в глазах народа. Чем ТАКОЕ может повелевать, кроме вечной битвы с клопами: и враг соответствует и суть неистребимости такой войны.
– Крайне неудобное тело, – согласился со мной супруг.
«Да уж», - поддакнула Эби тоном профессионала. – «Такое впечатление, будто ты пару миллионов лет назад выпал из эволюции и откатился в кусты. Полное ничтожество, с какой стороны не посмотри. Довела тебя семейная жизнь, Повелевающий. Наглядное пособие для подкаблучников»
– Не думаю, что твои выводы соответствуют ситуации, – тем же профессиональным тоном заявил Тармени. – Если мою подругу заинтересовало то же исследовательское направление, что и меня, я не вижу причин…
«Ты бы собирался, профессор», - беспардонно оборвала его Эби. – «Вымой руки, подтяни штаны и рванём на базу. Там залезешь в свою бабуиновую шкуру и, наконец-то, снова почувствуешь себя человеком»
Арнэр давно привык к её нарочитому хамству в адрес бога и правильно понимал его природу. Но пендель хвостом любимой отвесил, дескать, не зарывайся. Эби хмыкнула, но склоку не затеяла: в этом каменном колодце двум авианосцам нереально развернуться от души.
– Давай, правда, слиняем поскорей, – поторопила я Тармени, хаотично вытирающего руки о рубаху. – А то ещё какая-нибудь делегация заявится. Все ж теперь такие мобильные! У каждого под задницей по самолёту.
– Ты собираешься меня проводить? – неожиданно угрюмо поинтересовался он.
Я поняла, что до мужа не дошло, и удивилась. Неужели у меня всё ещё фонит неуверенность в решении, принятом с грехом пополам? Мыслей он больше не читает, но видит меня насквозь, как томограф.