«И как ты выжил в чужих Палестинах», - сердечно вздохнула Эби, поднимаясь. – «Законченный придурок», - приласкала она бога, пятясь из его окопа вслед за Харлатом. – «Что, не видишь? Она возвращается домой. К себе домой. В ваш дом. Чего моргаешь, утырок?»
– Ольга там не сможет существовать в этом теле, – изрёк наш иновселенец выдающуюся мысль и тут же выдвинул гипотезу: – Ты согласна, чтобы я транспонировал твоё сознание обратно и…
Я цапнула его за руку и потащила вслед за уползающей башкой Эби. Та ехидно скалилась, окатывая нас клубами послеобеденного зловония.
– Ты обещал, – пыхтела я на ходу, – что это будет прежнее тело. И мой Сли! – категорично возопила богиня. – Больше никаких младенческих тушек. Хватит с меня!
– Они договорились?! – прилетел из-за спины Эби встречный вопль Вейтела.
Вопль был довольным, что несколько неприлично, когда тебе снова предстоит потерять родную мать. Значит, этот негодяй не оставил мысли впереться на нашу жилплощадь, приняв иновселенское гражданство. А после ещё и невестку мне притащит – не дай Бог, и вправду бессмертную. В наши-то нечеловеческие тюремные условия стопроцентной изоляции. И будут они у нас тысячу лет отношения выяснять, пока мы их обратно в мир не вытолкаем. Дела!
«Не накручивай себя», - посоветовала Эби, подставляя мне крыло. – «Может, он ещё передумает»
А потом велела Лисёнку убираться в Юди дабы сообщить счастливую весть: богам осточертела их собачья жизнь и они вернулись к себе на Олимп, благословив на прощание Руфес. Вейтел рискнул поупираться: зудело поганцу залезть в липовые небожители с разбега. Хотя и знал из лекции Тармени, что для этого нужны подготовительные мероприятия, которые со мной заняли четыре года.
Эби, особо не мудрствуя, устроила моему мальчику фееричный скандал. Тот обиделся, залез на Арнэра и умчался порадовать народ, дескать, избавились от холеры, братцы! А мы направились прямиком на восток, не переживая за Харлата: этот обломище нас догонит в два счёта.
Напрямик да на молодых рысаках добрались быстро. Тем более что никаких визитов не делали и шопинг в пролетающих под нами городах не заводили. У нас под горой такой складище продукции местной индустрии роскоши – что натаскали богу поклонники – за сотню лет не растранжирить. Да и на что транжирить? Сырьё для производства запчастей к нашему бункеру Руфес нам и так поставляет. А само производство…
Короче, это не моя проблема. Чай, мужик в доме имеется, чтобы я им тут гвозди забивала. Мясо нам добывают нартии, зерно для каши везут торговцы, фруктовая плантация своя.
Наряд на каждый день в каждом сезоне один: игольчатая шкура, об которую порвутся даже кольчужные бикини. Косметику на моей роже не употребишь: всё, что нужно раскрашивать, либо в шерсти, либо утоплено в череп, либо – как губы – вовсе отсутствует. Никогда в жизни мне ещё не удавалось так легко оставаться женщиной: хвост распушила, клыки наружу и, прям, хоть на бал, хоть на войну – всех поражу насквозь до заворота поджилок.
«Точно не пожалеешь?» - в последний раз докопалась до меня привередливая подруга.
Мы с Тармени слезли с надорвавшей пупки парочки и полезли в нору, что вела вглубь горы к шлюзовым переходам. Эби распласталась на земле в позе статуи переутомления – можно подумать, кто-то её подгонял – и трещала без умолку. Насиловала Тармени требованиями представить доказательства нашей жизнеспособности.
В смысле, не сломалось ли что-нибудь дома за время отсутствия? Не заржавело ли, не растащили? Кто? Да те же барбосы! Соображениями их невозможности куда-то что-то тащить по местной атмосфере Эби не заморачивалась.
Теперь она громогласно сомневалась в способности Тармени «вернуть всё взад». Дескать, залезем мы во враждебную среду, а там что-нибудь перемкнёт или заклинит. Вот и помрём мы, не добравшись до собственных обезьяньих туш.
– Может, её усыпить? – с достоинством предложил мне супруг чуток сподличать.
– А мы тут что, надолго? – слегка приуныла я, разглядывая слабо освещённые стены тоннеля.
Не прожекторами или какой другой электрикой, а мерзейшими слизнями, от которых вставала дыбом моя законсервированная где-то шерсть – я это отсюда чувствовала. Ещё и эта дура сунула морду в жерло тоннеля и затрубила в него, как в дудку. Шутница, етить её – стерву британскую – не переетить!