Тут же неподалеку, возле носа ладьи я увидел своего зазывалу, весело махавшего мне рукой, подзывая подойти к нему. В двух шагах от него стояли две молодые девушки. То что это именно они, я понял сразу, так как их абсолютная нагота явственно выдавали гендерные различия. Если не считать кусков материи со рваными краями, прикрывающих нижнюю часть тела.
«Нет, Асиф конечно и раньше видел девушек в своем племени, но вот только они всегда ходили одетые, а здесь они стояли практически в чём мать родила.»
Подойдя поближе, я заметил у них оковы на шее — значит они такие же пленники, как и разгружавшие сейчас корабль. По возрасту невольницы выглядели как мои одногодки или старше. Впрочем, я давно заметил, что женский пол взрослеет раньше, сильно опережая своих сверстников.
Их обнаженные и упругие груди с призывно набухшими вишенками, приковывали взгляд — отчего жар охватил меня с головы до ног. Они стояли склонив головы, сверкая глазами подобно молниям — из-под насуплено сдвинутых бровей и сбившихся прядей волос. Если бы не большой булыжник, пристегнутый кандалами к их ногам, наверняка, сбежали бы отсюда представься им такая возможность.
— Вот видите, я же говорил, вам понравится мой товар, — радостно произнёс зазывала, предвкушая денежную прибыль, — Капитан велел избавиться от них поскорее, так что отдам совсем недорого.
— Откуда они? — у меня пересохло в горле.
— Да разве имеет значения, вы только посмотрите, какие они свежие, — протянув свою когтистую руку, торговец ущипнул одну из них за острую грудь, — Совершенно нетронутые цветки, как раз то, что надо для такого красавца как вы, — с этими словами он запустил крючковатый палец под ткань прикрывающую бедра, отчего пленница подпрыгнула и издала писк, а негодяй залился смехом.
Мне было неприятно смотреть на то, как какой-то мерзкий ублюдок, пользуясь своей властью, издевается над беззащитными. С другой стороны меня охватывало незнакомое ранее приятное возбуждение, затуманивающее разум и перекрывающее способность адекватно мыслить.
— Ну так что, вы я вижу уже решили, будете брать? — торговец уставился на меня рыбьими глазами и облизывал мокрый палец, — Скажем так, тысяча золотых за каждую и мы договоримся.
Он всё больше становился неприятен мне со своей странной манерой общения. Пленниц конечно жалко, страшно представить, как унизительно они наверно чувствуют себя, даже если не могут понять нашего разговора. Впрочем, итак ясно, о чём ещё могут вести диалог двое половозрелых мужчин в их присутствии. Судя по их лицам, они точно не являлись уроженками местных земель и скорее всего их захватили в плен — во время набегов на прибрежные поселения.
А с другой стороны будь у меня куча денег, как у того пухлощекого из башни на площади, смог бы я удержаться от соблазна. Во всяком случае денег у меня уже нет, не то что полторы тысячи золотых, а даже двух серебряков в кармане не завалялось. Те две тысячи золотых от Хэиба для его дочерей, я уже успел вчера отдать кузнецу.
— Ну ладно, скидка только для вас, — решил приободрить торговец, видя мои размышления, — Последнее слово, полторы тысячи золотых за обеих и можете делать с ними всё, что только захотите и как пожелаете.
«Я уж подумал, не он ли являлся предком всех современных маркетологов из моего прежнего мира. Те тоже постоянно давят на низменные инстинкты в своей рекламе.»
— У меня нет денег, — буркнул я, теряя самообладание от смешанной бури чувств охвативших меня в тот момент.
— Эээ, ну я думал у тебя есть деньги, — вдруг разочаровался торгаш и перешел с «вы» на «ты», — М-м-м, ну у тебя есть меч, я думаю моему капитану он понравится, а потом, — он звучно шлепнул ближайшую пленницу по ягодицам. — Они исполнят все твои прихоти, я верно говорю, это точно.
«Сразу видно не боец» подумал я. Спутать рукоять сабли с мечом может только полный дурак. Оружие подаренное Асифу отцом, пожертвовавшего своей жизнью, чтобы дать сыну шанс спастись от Солтанских гвардейцев, а эта жаба пучеглазая предлагает обменять его. Пусть даже на таких привлекательных и смазливых девчонок.
Волна возмущения и несправедливости прокатилась по моему телу снизу вверх и кровь прилила к голове. Мне вдруг захотелось вытащить шамшир и разрубить его мерзкую самодовольную рожу от лба и до пояса. Такие люди как он не должны существовать и отравлять жизнь другим. И к тому же девушки бесплатно станут моими, а не за тысячу и даже не за пятьсот монет.
Но тут неподалеку на страже стоят двое наёмников-надзирателей. Ещё я заметил на крепостной стене напротив, прохаживался дозорный лучник. Одолеть даже одного из бугаев в открытом бою представлялось маловероятным и гиблым делом. Одно дело бандюган с дубиной, вылезший с перегаром из свинарника. И совсем другое мускулистый мутант в доспехах, постоянно тренирующий руку на обгоревших спинах рабов.
— Ну так берёшь или мне искать другого покупателя? — спросил торгаш, не осознавая того факта, что полминуты назад стоял на волосок от смерти.
— Дома. У меня дома остались деньги, как раз полторы тысячи или даже две, — соврал я, не понимая зачем это сказал.
Может я надеялся тем самым отсрочить незавидную судьбу невольниц. Не дать возможности попасть в руки таких же негодяев, как эта жаба или подобные тем богачам, живущих в городской башне. Ведь у меня не было таких денег никогда в жизни, если брать в расчет именно свои, а не чужие. У меня даже крыши над головой нет и ем я не каждый день досыта.
Всё что у меня есть в этом мире — отцовский шамшир, мои доспехи пустынника, фамильный перстень и свобода. Совсем как в песне поется про одного…. Перстень…Точно… Я совсем забыл про фамильный перстень, спрятав его в подкладке одежды подальше от солдат Солтана.
Глава 29 По следу Лиса
Васур-Ла поближе пододвинул кресло.
— Я не видел лично места последнего преступления, но мне рассказали мои коллеги из Третьего Управления. Знаете, я до сих пор поддерживаю с ними связь. И от их рассказов волосы на голове встают дыбом, если бы они конечно у меня только росли, — ветеран нервно засмеялся, — Хе, хе, я даже рад, как вовремя я ушёл на покой и всё подобное в моей жизни уже позади. Теперь я получаю удовольствие от своей работы по-другому, и делаю своё дело очень тонко и аккуратно. Далеко не всем дано жить в довольстве и уюте, как мне сейчас. Раньше мне нужно было выносить на своих плечах всю тяжесть общества, особенно самого буржуазного общества из всех.
Улуун с удивлением заметил, как переменилось лицо пенсионера всего за несколько минут. Некогда красное лицо, излучавшее оптимизм, теперь выглядело как лист бамбуковой бумаги. Далеко не первого сорта, но такое же мятое, как в туалетных комнатах лучших домов Золотого Серпа. Глаза, которые при нормальной разговорной жизни выдавали ум и доброту, теперь источали тоску и страх. Иссиня-черные усы встали торчком, точь-в- точь как у того крысоеда, которого Улуун убил ещё на заре своей карьеры Магического Ловчего.
Старый служака дрожащей рукой налил себе чашку чая и выпил залпом. Казалось нервы его успокоились, и можно было не думать о прошлых воспоминаниях. Но покоя, к сожалению, не было, потому что где-то в глубине подсознания что-то смутно ныло. И лишь новая порция первосортного «моми» могла на время вырвать его сознание из плена ужасающих образов, что пришлось ему повидать за всё время своей службы. Но такого ужаса он ещё не видел, и никакими силами нельзя было заставить себя переключиться на воспоминания о сегодняшних днях.
Наконец Васур-Ла собрался с мыслями и начал говорить словно боясь что-нибудь пропустить:
— В горле пересохло, фух. В том доме всё, абсолютно всё преступник перевёрнул с ног на голову. Обычное дело, мы и сами часто такое устраивали при обысках, если бы только не одно но, — Васур-Ла судорожно сглотнул. — Вы же знаете здешний праздник в честь богини Даргху?