— Ты… Пока я была… — она заикалась.
— Я не мог оставить тебя так, Ким. Когда я обнаружил твой естественный тон кожи, я должен был вымыть тебя. Я не хотел… — он замолчал.
— Не хотел…?
— Чтобы ты, проснувшись, обнаружила себя покрытой ганглианской грязью.
— И ты меня вымыл.
— Да.
Подойдя к бассейну, Ким осторожно сунула в нее палец, проверяя температуру воды, а затем вошла так, чтобы вода достигала ее лодыжек.
Рэй купал ее. Он снял с нее футболку, перенес в эту воду и прикоснулся к ней… Везде. Рэй коснулся ее, а она даже не знала его. Он убрал все следы ее плена. Ким взглянула вниз, на бледные шрамы, которые все еще пересекали ее пальцы. По крайней мере, столько следов, сколько смог.
Она должна злиться на него. Он не имел права прикасаться к ней без ее разрешения. Но не злилась.
Подняв голову, Ким позволила своему взгляду пробежаться по люцеферинам, растущим на потолке. Они были так красивы и в то же время так хрупки. Они выжили в суровых условиях, используя все, что могли, и разгоняя тьму. Они действительно были восхитительны. При ее мыслях, казалось, они на мгновение сверкнули ярче.
Была ли она похожа на них? Могла ли пережить то, что случилось с ней, и не дать этому победить ее? Могла ли она взять то, что ей дали и выжить при этом? Она заставила себя думать о том, что сделал Рэй, и сравнивать с тем, что случилось бы с ней на Земле.
Если бы ее нашли без сознания, ей бы быстро оказали первую помощь и доставили в больницу. Сделали бы все то, что и Рэй, если бы она оставалась без сознания в течение нескольких дней. Ее бы вымыла медсестра, и Ким бы не расстроилась. Это было бы нормально.
Но в данном случае ничего не было «нормальным». Это был Рэй. Ему пришлось позаботиться о ней, и она поняла, что ее злит не то, что он выкупал ее, а то, что он не сказал ей об этом.
— Почему ты не сказал мне? — спросила она, глядя на него через плечо.
— Как я мог сказать тебе, что прикоснулся к тебе без твоего разрешения? — спросил Рэй хрипло, зная, что все доверие, которого они достигли, исчезло.
— Если бы не спала, я бы не позволила тебе прикоснуться ко мне.
Рэй не двигался, но выглядел так, будто она ударила его.
— Я не позволила бы никому прикоснуться ко мне, — продолжила она, повернувшись к нему лицом. — Но кому-то все равно пришлось бы это сделать.
Глаза Рэя расширились на ее слова.
— Ким…
— Я не закончила, — перебила она и увидела, как он сжал челюсти, но кивнул. — Что меня беспокоит больше всего, так это то, что ты не сказал мне. Что еще ты не сказал мне, Рэй? Я полностью в твоей власти, как и у ганглианцев. Нет, ты не такой же, — добавила Ким, заметив вспышку ярости в его глазах. — Но это не отменяет тот факт, что ты не говоришь мне того, о чем не хочешь, чтобы я знала, и это не правильно.
— Нет, это не так. Мне жаль, Ким, — Рэй глубоко вздохнул и сделал то, чего никогда не делал раньше. Он попытался объяснить свои действия женщине. — Когда я обнаружил, что твой естественный цвет не серый, покрывавший тебя, мне захотелось удалить его. Мысль о том, что на тебе останутся следы ганглианцев… Это было неприемлемо для меня. Я знал, что был не прав, и сделал это без твоего разрешения, но я не хотел, чтобы что-то напоминало тебе о насилии, когда ты проснешься. Я не понимал, насколько ты сильна.
— Я не сильна, Рэй, — возразила она.
— Это правда, Ким, ты пережила то, что переживают очень немногие женщины, даже торнианки. Я не знаю, где твоя Земля, но знаю, что она должна быть дальше двух дней пути от места, где мы нашли тебя.
— И?
— Ни одна женщина никогда не оправилась от более чем двух дней ганглианского плена. Именно поэтому они вне закона почти во всех известных мирах.
— Я не знаю, сколько была в плену, — сказала Ким, наклоняясь вниз, чтобы намочить тряпку в руке. — Мне казалось, всю жизнь.
— Мне очень жаль, Ким.
— Это не твоя вина, — не желая больше об этом говорить, она повернулась и указала на камень рядом с бассейном, — сядь, мне нужно обработать эти царапины.
— Ты больше не злишься на меня? — спросил Рэй, направляясь туда, куда она указала.
— Я… Нет. Это нужно было сделать, и ты это сделал, — она обнаружила, что может смотреть ему в глаза, когда он сидит. — Нужно быть очень мужественным, чтобы это сделать, Рэй. Сделать то, что должен, даже зная, что это расстроит кого-то другого. Так что спасибо тебе, за заботу обо мне, — она подарила ему легкую улыбку. — Теперь позволь мне позаботиться о тебе, — добавила она, принимаясь за худшую из царапин.