— Что это ты удумал? — знакомым высокомерным тоном спросила она.
— Хочу показать, что думаю о тебе малость больше, чем об умной собаке.
Придерживая одной рукой, он провел большим пальцем по ее стопе от пятки до пальцев.
— И как лапанье моих ног может показа-а-ах… — она резко закрыла рот рукой, подавив вздох.
— Можешь продолжать возмущаться, премудрая лиса, — улыбнулся он. — Я просто воспользуюсь твоей беспомощностью после жаркой бани, — продолжая массировать стопу, ответил стрелок.
На улице уж смеркалось. Двое возвращались из бани.
— А Тихомир-то был прав на твой счет, — скуксив губы, пробурчала Сольвейг. — Ты тот еще подлец.
— Не повезло тебе с напарником, — усмехнулся он.
— Хотя бы предупреждай, прежде чем делать такие постыдные вещи!
— С каких пор гордая лиса стала застенчивой?
— Это не застенчивость, я очень зла на тебя. И мне не понравились такие прикосновения, ясно?
— А по лицу можно было сказать иначе.
— Ну только… только немножко понравились. Не зазнавайся!
Следующим в баню отправился Амадей, предварительно шепнув Рэю, что возле Насти пахнет керосином. Мелисса дремала в соседней комнате. Сольвейг сначала прошла в общую светелку, на ходу расчесывая волосы щучьим гребешком, однако, заметив сомнения на лице стрелка, вдруг остановилась и произнесла нарочито громко:
— Пойду погуляю! — и за сим вышла прочь.
Оставшись один на один с Настей, стрелок приблизился к ее кровати. Та лежала на боку отвернувшись, водя пальцем по рукояти меча.
— Всё в порядке?
— Да, — спустя секунду ответила Настя.
— Страшно звучит это твое «да», — выдохнул Рэй, присаживаясь на кровать.
Настя резко перевернулась, уперев коленки ему в спину.
— Ответь мне. В каких отношениях вы с Сольвейг?
— Вижу, с козырей зашла.
— Просто… она вечно трется вокруг тебя. Будто играет. Вертит своим лисьим хвостом, но и близко к себе никого не подпускает. Я понимаю, что вы связаны странной меткой у тебя на груди, и то, что ты обещал освободить ее от этой печати. Но что ты сам чувствуешь? Она ведь даже не человек.
— Не могу ответить на вопрос — сам не знаю, — проведя рукой по ее светлым волосам, выдохнул он. — Сольвейг несносная, самодовольная и эгоистичная. Однако порой вытворяет такие бескорыстные вещи, что поражаешься. Сколько раз она меня выручала — не сосчитать. Без нее уже не было бы лучника по имени Рэй из Падуба… острый лист, — вспомнил он слова старухи.
— Хорошо! — поднялась Настя, и печальные серые глаза предстали перед стрелком. — Тогда ответь на другой вопрос. В каких отношениях мы с тобой?
— Я почему-то думаю, что здесь нет правильного ответа.
Настя выдохнула и опять откинулась на кровать.
— Ответ есть, Рэй. Вот только ты, видимо, боишься его произнести.
— Знаешь, Насть, продавец дома отметил сегодня интересную вещь. Когда-нибудь слышала о детях Великих Героев. Нет? Видимо, потому, что их не было. За минимум сорок лет, что длилась эпоха первых героев, не было рождено ни одного наследника. В первом поколении продолжительность жизни героя, похоже, не превышала нескольких месяцев. А в нашем — не сильно лучше, но мы-то еще даже не видели вестников.
— Мне рассказываешь о страхах? Разве все эти угрозы не означают, что мы должны использовать имеющееся время, а не страшиться неопределенного будущего? Не говоря, что отважный Рэй, борец с чудовищами, который отправляется в самый далекий и опасный край Княжества, в буквальном смысле на край света, вдруг испугался отношений? Не смеши меня.
Настя поднялась с кровати. Стрелок попытался окликнуть подругу, но та обулась и молча вышла наружу.
«А я, видать, и правда чурбан…»
Амадей быстро закончил помывку, за ним ушли в баню Настя и Мелисса. Парни расположились за столом, играя в алжасу. За недостатком солнца — уже под светом просаленного фитиля.
— Ты уже видишь, что я выиграл? — спросил Амадей, глядя на доску. — У тебя осталось два неизбежных хода.
— М-м, — сгребая фигурки, согласился стрелок. — Два — четыре, значит? Ты и правда хорош.
— Если б не отвлекался, вполне смог бы обыграть меня в прошлой игре. Чего ты там высматриваешь?
— Что это за деревце у нас под окном?
— С такими угловатыми листьями и красными ягодками? Это падуб. Но местные зовут его остролист.
Рэй кивнул. «А-а, точно, Сольвейг рассказывала про падуб, когда спасла меня из Бересты».