— Ответка, — пробормотал Егор, очнувшись от созерцания ужасной и завораживающей своей масштабностью картины. Его мысли неслись бешеным хороводом причин и следствий. Всепоглощающее чувство вины пыталось лавиной самобичевания погрузить мозг в бесполезное унылое самокопание. В груди стоял тяжёлый ком, не дающий свободно вдохнуть.
— Что? — еле слышно спросила Алёна, вздрогнув от громоподобного близкого взрыва, от которого затряслись окна. Её била крупная дрожь, она вцепилась в Егора, стиснув его изо всех сил.
— Собирайся! Бежим отсюда, — пришёл в себя Егор, решив хоть кого-то попытаться спасти и защитить в развергшемся вокруг огненном аде.
— Куда? Куда угодно может прилететь, и ничто не спасет, — равнодушно ответила Алёна: — А ближайшее убежище было вон там, — показала она на усиленно дымившее после попадания ракеты полуообвалившееся здание. Она покрепче обняла Егора, прижимаясь к нему. Рядом на подоконнике сидел кот, с поистине философским спокойствием взирая на творящийся за окном ужас.
Так они и стояли у окна. Егор с фаталистским настроем ждущего казни самурая неторопливо размышлял, что им всё же удалось чувствительно прищемить хвост Чужим. Настолько, что они сейчас разносят город вместе с сотнями собственных агентов, окончательно хороня какие-то свои хитрые планы. По крайней мере, хотелось верить, что это действительно так. Тогда и умирать не страшно.
Он поднял глаза к небу, в котором непрерывно галдя и каркая вились огромные стаи потерявших свои жилища птиц. Словно черные тучи кружили они над пылающим городом, среди столбов черного дыма.
— Черные птицы слетают с луны…, - неожиданно произнесла Алёна. И была в этой строчке и её голосе заунывная тянущая душу тоска, что веками шла рядом со ждущими с войны мужей и сыновей женщинами.
— Мы ещё посмотрим, — ответил Егор.
Конец.