«Теперь — да».
Все произошло так быстро, что Джемисон не успел ничего подумать. Значит, и Эзвал не смог прочитать его мысли. Это и дало Тревору шанс. Он выхватил бластер и разрядил его в спину Эзвала. Испепеляющий луч послушно вылетел из дула, но попал он отнюдь не в инопланетянина. Потому что Джемисон уже кувыркался в воздухе.
Тревор с треском врезался в заросли. Жесткие шипастые ветки вцепились в его якобы сверхпрочный комбинезон, оцарапали лицо и руки. Хорошо хоть он не выронил при падении бластер — держал его мертвой хваткой.
Когда Джемисон наконец вырвался из цепких объятий кустарника, он тотчас бросился в траву, перекатился, мгновенно изготовившись к бою. Эзвал, мчавшийся вперед как курьерский поезд, вдруг обнаружил нацеленный на него бластер. Он затормозил на полном скаку, словно бороной вскопав рыхлую землю. Гримаса удивления на его широкой морде в другой обстановке могла бы рассмешить до колик. Он тут же прыгнул в сторону и моментально исчез в разноцветном мареве джунглей — будто его и не было вовсе.
Едва не задохнувшийся в «аркане» поводьев, израненный при падении и чуть живой от нервного стресса, Тревор уселся на красноватую траву и принялся размышлять о том, что ему еще предстоит сделать после этой «блестящей победы».
3
Вокруг стояли странные, причудливые деревья, порожденные чужой планетой, — да и не деревья вовсе, а пестрые желто-коричневые грибы, вытянувшиеся на десятки футов вверх. Устремившись в небо, они пробили густое сплетение лиан, покрытых бородами лишайников. Эзвалу грибы эти были нипочем, но для человека, у которого начала садиться батарея бластера, они становились непреодолимым препятствием.
«Одно хорошо — меня, по крайней мере, не волокут к руллам», — подумал Джемисон и тотчас вскочил на ноги. Он вдруг очень ясно себе представил: где-то недалеко, скрытый диким буйством красок, прячется Эзвал, который слышит каждую его мысль.
«Время в обрез. Руллы наверняка засекли новый выстрел и окажутся здесь с минуты на минуту. А ты... черт бы тебя побрал!.. У тебя еще есть возможность передумать, — Тревор мысленно обратился к Эзвалу. — Безумие — брать в союзники руллов. Учти: наши разведчики, которым удалось вернуться с занятой противником территории, доносят: ни на одной из этих планет нет никого, кроме руллов. Я имею в виду разумных существ. НО ВЕДЬ ОНИ БЫЛИ ТАМ ПРЕЖДЕ! ГДЕ ЖЕ ОНИ ТЕПЕРЬ?!»
Джемисон сделал паузу, чтобы Эзвал мог осмыслить его слова, затем продолжил: «Несколько раз мы встречали враждебные цивилизации. И что мы делали в этих случаях? Объявляли карантин, организовывали защиту планеты от руллов, тратили массу времени на то, что, по их мнению, не стоит и выеденного яйца, — а именно: пытались установить мирные отношения с туземцами. Изучали их культуру и психологию, пытаясь найти корни конфликта.
Если же это оказывалось бесполезным, мы самым бескровным путем свергали их воинственные правительства, оккупировали планету, а затем осторожно — шаг за шагом — очищали их культуру от нетерпимости к людям. После этого мы возвращали аборигенам независимость, и они могли сделать выбор: присоединиться к федерации, насчитывающей пять тысяч планет, или нет. И не было случая, чтобы эта огромная кропотливая работа прошла впустую. Вот и решай: есть ли разница в методах людей и руллов? Нам даже не потребуется совершать переворот на планете Карсона. Твоя раса достаточно разумна, чтобы понять, кто ваш настоящий враг. Лично ты, здесь и сейчас, можешь сделать первый шаг...»
Больше Тревору нечего было сказать. Несколько минут он стоял и ждал хоть какой-нибудь реакции, однако ответа не последовало. Уже наступил вечер, солнце проникало сквозь нижние ветви «деревьев» и лианы. В какой-то момент он вдруг сообразил, что его и без того плачевное положение может стать окончательно безнадежным. Через два часа выйдут на охоту ночные хищники, днем скрывающиеся в своих убежищах. И вот их ему уж никак не победить. Разве что найдется НАСТОЯЩЕЕ дерево — с крепкими корнями и прочными ветвями.