По выражению ее лица Тревор понял, что не промахнулся. В миссис Уитмен нужно пробудить любовь к жизни. Ее помощь ему просто необходима.
От разговора с Барбарой по дороге к солончаку Джемисон, сам того не ожидая, получил большое удовольствие. Он не пытался убедить ее в чем-либо, говорил о проблемах человечества, об освоении чужих миров, о взаимопонимании различных рас, о том, как много решений было принято в результате разумного обсуждения.
— Вот наконец и ваш идиотский солончак, — прервала она его разглагольствования.
Тревор распихал по карманам куски соли, а затем путешественники побрели обратно. Возвращение проходило в тягостном молчании. Занять себя делом, не сдаться, не расклеиться, постоянно думая о неотвратимости гибели, — это одно, а верить, что на самом деле можешь спастись, — совсем другое.
И вот перед ними снова предстал обрыв. Там, на дне ущелья, было гораздо теплее — сказывалась близость раскаленного ядра, и их шансы выжить стали бы намного выше. Они подползли к краю пропасти, слишком глубокой, чтобы можно было спуститься без альпинистского снаряжения.
Джемисон взглянул вниз, и у него закружилась голова. Казалось, им оставалось только лечь и терпеливо ждать смерти, которая не заставит себя долго ждать. От холода она наступит, от жажды или голода — не суть важно. Наконец миссис Уитмен прошептала:
— Что же нам делать? — в ее голосе звучало отчаяние. По крайней мере, это лучше, чем безразличие. — Придумайте что-нибудь — вы же доктор!
Ну как тут было не расхохотаться? Барбара какое-то время с удивлением и даже злостью смотрела, как покатывается от смеха Тревор Джемисон, как молотит кулаком по каменистому грунту, а потом не выдержала и стала ему вторить. Они никак не могли остановиться, слезы катились из глаз, смех душил их... А когда все закончилось, оказалось, что доктор физики уже нашел выход.
Отдышавшись, он тихо произнес:
— Мы обязательно спустимся. Смотрите... — Джемисон подтащил женщину к самому краю. — Там стадо ваших «жирафов». Они ведь как-то спустились на дно. Значит, непременно должен найтись пологий склон. Надо его искать — только и всего.
И они пошли искать.
Почти без отдыха путешественники час за часом шагали вдоль обрыва на юг. С таким же успехом они могли бы тащиться на север. Ущелье время от времени делало изгибы, еще больше удлиняя им путь. А спасительный спуск все не появлялся. Миссис Уитмен стоически сносила трудности долгого перехода. По счастью, она оказалась выносливым ходоком. Но любой выносливости рано или поздно приходит конец.
Тревор чувствовал: еще немного, и они рухнут на землю как подкошенные, и тогда уже никакая сила не поднимет их на ноги. У него болел каждый мускул, каждый нерв. Отчаянно хотелось спать, но спать было нельзя — сон означал смерть. Мутным взором доктор окинул женщину: на ее усталом лице читались муки голода. Много ли надо, чтобы согнуть отвыкшего от лишений современного человека?
— Держитесь! — попытался подбодрить он Барбару. — Еще немного!
Спуск обнаружился через двадцать минут. Он весь порос лесом и вторгался в ущелье подобно клину.
— Кажется, у меня галлюцинация, — пробормотала миссис Уитмен, потерла глаза, потом ущипнула себя за ухо.
— Тогда это очень хорошая галлюцинация, — улыбнулся Джемисон. — Вы можете идти?
Барбара кивнула. Взявшись за руки, как дети, они пошагали вниз. Тревор ощущал, что у него разом прибавилось сил. Вот что значит надежда!..
Около спуска паслось стадо «жирафов» в сотню голов, объедая странные листья со странных деревьев.
— Они постепенно приближаются к лесу. К ним можно будет подкрасться, — на ходу вслух размышлял Джемисон.
— А потом выбежать из-за деревьев и насыпать им на хвост соли? У нас же ничего нет!
— Сначала нужно подобраться к краю леса, — как ни в чем не бывало продолжал говорить доктор. — Причем так, чтобы животные нас не заметили. Мне потребуется ваш нож.
— Ладно, делайте, что хотите. Вам к ним и на четверть мили не подойти.
— Я и не собираюсь ползать по-пластунски. Если бы вы получше разбирались в жизни, то давно бы поняли, как просто убить зверя. Эта проблема давно решена во всех мирах.
— Вы правы. Я тоже считаю, что насильственная смерть намного приятнее голодной. Около травоядных всегда околачиваются грипы, они подбираются к ним вечером, а утром убивают. Сейчас как раз темнеет, значит, кровососы уже близко. Скоро они нас учуют и тогда...
— Если вы выпьете из меня кровь еще на дальних подступах к лесу, то грипам уж точно ничего не останется, — пытался шутить Тревор. Получалось плохо. По крайней мере, Барбара и не думала смеяться.