– Есть что-нибудь из штаба? – спрашивает командир. На ответ вполне хватило бы времени.
Тродаал делает рукой жест подождать, он что-то слушает. Делает кислую мину.
– Командир… дают только подтверждение приема. Ответа нет.
– Черт с ними.
Старик ругается без особой горячности. Он не удивлен.
– Идем на спасательную станцию Альфа Девять Ноль.
Тут же врубаются двигатели малой тяги и работают всего пару секунд. Уэстхауз идет медленно. Нельзя оставлять за собой слишком явный нейтринный след.
Слухи расползаются по кораблю – скоро нам будет чего поесть.
Прошло восемь часов. После короткого сдвига в гипер было только несколько слабых поправок двигателями малой тяги – обходили астероиды. Теперь же Уэстхауз пустил главный двигатель. Надо снижать собственную скорость.
– Хорошо следи за красно-белыми вспышками, – говорит мне командир. – На радаре скалу можно и не опознать.
– Дистанция – сто тысяч, командир, – докладывает Тродаал.
– Прекрасно. Сколько еще идти, мистер Уэстхауз?
– Два часа до следующего включения главной тяги, командир. Всего часа три.
– Хмм. Продолжайте.
У меня уже слюнки текут. Эдак мы долго будем красться.
Тяга отключена. Приближаемся к спасательной станции. Я ловлю случайные проблески ее огней в ответ на наши сигналы.
– Командир, этот камень кувыркается.
– Черт возьми! – Он наклоняется над моим плечом. – Так и есть. Хотя не очень быстро. Замерь скорость.
Потихоньку приближаемся. Астероид крутится не так быстро, как мне показалось. Просто огней на нем несколько. Примерно оборот в минуту. Поперечник, по докладу Берберяна, больше двухсот метров. Вращается с биением.
Еще ближе, и я вижу причину его странного поведения.
– Дистанция? – запрашиваю я.
– Что? – переспрашивает Яневич.
Я ставлю максимальное увеличение.
– Сколько до этого проклятого астероида?
– Берберян! – рявкает Яневич. – Расстояние?
– Девятьсот тридцать километров, сэр.
Старпом обходит меня сзади.
– Что такое?
– Что-то тут не так.
Я тыкаю пальцем в большую глыбу, когда вращение выносит ее на свет. Яневич задумчиво хмурится. К нам присоединяется командир. Я спрашиваю:
– Можем пощупать низкоэнергетическим пучком?
– Берберян. – командует Старик. – Переходите в импульсный. Канцонери! Подключитесь к радару. Хочу посмотреть альбедо. Мистер Ухтхауз, полная остановка, если вас не затруднит.
Он покидает нас, по-обезьяньи лезет во внутренний круг.
Еще триста километров остаются позади, когда Уэстхауз останавливает корабль. Мы обмениваемся тревожными взглядами.
– Что это такое, сэр? – спрашивает Рыболов.
– Точно сказать не могу. Будто какой-то корабль на этом камне.
Появляется командир.
– Радарное альбедо слаборазличимо, – говорит он. – Мертвый корабль не выделяется на фоне железо-никелевого астероида.
Он пялится на экран. Ответов там нет.
– Нам бы осветительные ракеты.
– Если бы они собирались стрелять, мы бы уже знали, – говорит Яневич.
– Может быть. Откройте дверь!
Стоя у люка в оружейный отсек, он говорит мне:
– Перематывай пленки.
Через минуту Пиньяц двадцать секунд проверяет астероид лучом низковаттного лазера.
– Это корабль, – говорю я Яневичу. – Притом не наш.
Он смотрит, как я прокручиваю запись.
Судно похоже на вывернутую наизнанку фарфоровую чашку, метров тридцать – сорок в диаметре. Снова появляется командир. Вид у него озадаченный.
– Никогда такого не видел. Перешлите это Канцонери. Канцонери! Идентифицируйте этого типа.
Через минуту Канцонери говорит:
– Это десантно-высадочный модуль, командир.
Мы обмениваемся изумленными взглядами. Десантный модуль? Для высадки войск вторжения на планету?
– Что он здесь делает? – бормочет Яневич. – А что мы теперь будем делать? – добавляет он, повернувшись к командиру.
Старик смотрит на экран Рыболова.
– Тродаал? Есть что-нибудь из штаба?
– Переговоров много, но для нас – ничего, командир.
Командир связывается с оружейным отсеком.
– Мистер Пиньяц, жесткий пучок в эту болванку. Мистер Уэстхауз, приготовьтесь удирать.
Проходит несколько секунд, и Пиньяц стреляет. Летят пылающие обломки. Часть основания становится вишневой, затем блекнет. Посадочный отсек не отвечает.
Мы снова смотрим друг на друга.
– Спускайтесь потихоньку, мистер Уэстхауз, – говорит Старик.