— Как я хочу снова под воду. Это к тому, что, похоже, в предыдущей жизни мне довелось быть электрическим угрем.
— А мне — жуком — навозником. Очень люблю ковыряться в деталях.
— Надеюсь, что этот чужак стоит распускаемых о нем слухов, — острые зубы десятника лязгнули в нервном возбуждении, шипы на хребтине возмущенно встали дыбом.
Властелины рядом, но они ничего не слышали. Говор троглодитов за пределами людского восприятия. Только иногда их торчащие по — собачьи уши подергивались, как будто пытались различить что — то едва уловимое. Они стояли у самых ворот. Бушующие синие сгустки огня. Яркие настолько, что хотелось отвернуться. Положив руки на пояс, замер в царственной позе глава торговой фактории, Владетельный лорд Таргон. Мастер допросов, любитель чужого страдания, с детства привыкший к диктату своей воли.
Рядом о чем — то задумался его двоюродный брат, принц Дилморон. Представителя правящей династии отослали в дикий пустынный край с целью изучения хитросплетений коммерции и таинств составления артефактов. Таковые сведения весьма пригодятся будущему монарху. Не менее науки о ядах и противоядиях. А также, чтобы вдали от стольных пиров и увеселений дворцовой знати, юный наследник укрепил свой боевой дух. Прочим органам не худо было бы некоторое время, наоборот, побыть в покое. Королю уже поступали жалобы на эту тему от дворцовой челяди, собственными ушами подслушивал. Вот Таргон и принял бремя сурового наставника для молодого повесы. Этот самозабвенный потрошитель быстро привил Дилморону идеи рыцарства, чести и исключительной судьбы родного Подземелья.
Скрипнула каменная створка малого наблюдательного окна под усилием могучей человеческой руки. Или почти человеческой. Они — минотавры по национальности. Я про обоих наших сеньоров. Даже без учета их бычьих рогов длиной в локоть, повелители выше представителей обычного рода людского на пару голов, шире в плечах. Еще до отправки сюда, в факторию Пустыни, я видел немало всяких человеков там, на Великом Древе. Ну как видел, осязал пламя их жизней, различал контуры их сущностей. Я же слеп. Вы не забыли? Мы, троглодиты, от природы незрячие. Обоняние, осязание и теплолокация каждый миг направляют в мой разум целый сноп красочных срезов, и там четкими штрихами рисуется окружающая картина.
Как и сейчас, к примеру. Я лицезрею (или представляю?) в своей голове широкую площадку перед двумя каменными воротинами, изукрашенными резной вязью. На ней в былые времена свободно помещались несколько подвод с товарами для фактории. Да и для лошадей места хватало. Стены из темного базальта смыкаются высоко над нашими головами. По сторонам коридора шипят и плюются смоляными брызгами несколько факелов, упертые в витые медные держатели. Проход начинает сужаться сразу после ярмарочного грота. Его отполированные ступени отсчитывают шаги в глубину жерла потухшего вулкана. В нашу некогда процветавшую торговую станцию Паялпан. Пусть ей дал имя собрат с неведомой для меня Камчатки. Ну и что — герои вольны давать любым предметам привычные для них названия. Зато фактория выполнена по образу и подобию нашего родного Подземелья, где по острым краям провалов и трещин гуляют пыльные вихри, где на милю не встретишь ни единой живой души, а вся цивилизация начинается сразу под поверхностью.
Давно минуло время, когда сквозь этот тесный канал в небо рвались фонтаны пара, раскаленные газы, неся в своих растопыренных пальцах обломки горных пород. Теперь кратер наполнен безмолвием, его подземный жар истлел. Лишь иногда по телу Паялпана пробежит легкая дрожь, словно напоминание о прежней силе. Так и с нашей факторией. Ее могущество осталось в прошлом, наступила суровая и тяжкая пора выживания. Мы в осаде. И тут, в фактории, и там — на стволе Древа. Почти все цивилизации Овиума объединились, чтобы нас уничтожить, истребить даже память о существовании мини — планеты под названием Подземелье. Союзников у нас нет, остались только враги и несколько нейтралов.
Я незаметно вздохнул. Слепой троглодит, и так много умных мыслей. Это все книги. Моя страсть, увлечение, которое заменило маленькому Гонзо дружескую привязанность и любовь. А может быть, из — за них я так одинок? Хотя нет, рукописи же общаются со мной посредством персонального чтеца — вполне культурного гнома из бригады кузнецов — ремесленников. В книгохранилище, моем личном рае, содержится множество фолиантов на самые разные темы. И часть из них прочитана для меня вслух. Работа у меня привычная, а зимние ночи длинные. Отчего не развлечь себя сложными идеями человеков? Научусь думать как они — будет легче их понимать. Я и так перенял почти все людские мудреные словечки. «Пищевые ресурсы», «экономическая зависимость», «толерантность». Это вам не простецкие «еда», «издольщина» и «пофигизм». По — моему, остальные троглодиты считают меня сумасшедшим. Лишний раз без нужды стараются не обращаться. Невежды! Ничего, когда — нибудь я постигну суть тайны людей и расскажу о ней своему народу. Тогда меня признают. Обязательно признают.