Английский шкипер любезно приветствовал моего офицера Мора и ответил на его вопросы вежливо и корректно. Его корабль назывался «Сайентист», имел водоизмещение 6200 тонн и принадлежал компании «Гаррисон и К°», из Ливерпуля. Шло судно из Дурбана в Ливерпуль с грузом меди, хромистой руды, асбеста, маиса, кожи и пищевых концентратов. Пока его допрашивали, призовая партия[5] рассеялась по отсекам корабля и произвела быстрый обыск. Крышка люка трюма номер 5 была сорвана, а сам трюм горел, но был ли пожар следствием нашего артиллерийского огня или результатом намеренного поджога, трудно было сказать наверняка. Потушить пожар было совершенно невозможно – все содержимое трюма представляло собой сплошную горящую массу.
Уцелело кормовое орудие – 125-миллиметровая пушка образца 1918 года со скользящим затвором и подсветкой прицела для стрельбы ночью. Рядом с ней разорвался снаряд, и наши моряки с гордостью рассматривали дыру с рваными краями, оставленную 150-миллиметровым снарядом. Позади мостика, где находилась радиорубка, обнаружили только груду обломков и беспорядочную груду мешков с песком, полностью заваливших рубку. Мор тщетно искал секретные документы; ящики в каюте шкипера были пусты, и он с готовностью признал, что выбросил их содержимое за борт. Тем не менее кое-что ценное осталось: книги, карты, различные бумаги, содержимое мусорных корзин в штурманской рубке, – все это отправлялось в раскрытую пасть боцманского мешка, чтобы позже подвергнуться оценке на борту «Атлантиса». Офицер, возглавлявший команду подрывников, доложил, что заряды для затопления судна заложены. Призовая партия покинула борт и отбуксировала спасательные шлюпки прежде, чем подожгли запальные шнуры. Однако «Сайентист» затонул не сразу. Пришлось дать по нему несколько залпов 150-миллиметровыми снарядами и выпустить одну торпеду.
В лодках находилось 19 моряков, 1 белый пассажир и 57 ласкаров[6]. Двое были ранены. Радист был ранен в голову и руки деревянными осколками, которые пришлось удалять под наркозом; один ласкар, раненный в живот, умер прежде, чем мы смогли сделать ему операцию.
В сгущающихся сумерках мы шли на юг со скоростью 12 узлов, возвращаясь по курсу, которым следовал наш противник. При этом мы двигались небольшими зигзагами. В этот вечер в кубриках было неспокойно; всех сильно взволновали дневные события, и одиннадцать членов абордажной команды вновь и вновь описывали в деталях все, что видели на борту вражеского корабля. Со всех сторон на них посыпались вопросы. Хорошо ли было оснащено судно? Много ли оказалось разрушений от нашего артиллерийского обстрела? Можно ли было потушить пожар? Имелась ли на борту какая-нибудь добыча? Не испытывали ли они чувство страха, когда лазили по трюмам незнакомого судна, хотя могли предполагать, что уже, возможно, горят запальные шнуры? Заметил ли кто-нибудь, как разместили экипаж потопленного судна? Обосновались ли белые и цветные в одних и тех же помещениях?
В операционной доктор Шпрунг и ассистирующий ему доктор Рель извлекали деревянные занозы и щепки из головы и рук радиста. Раны имели ужасный вид – деревянные осколки увечили тело сильнее, чем стальные. Вместе с Мором, Каменцем и офицером связи я изучил документы, найденные на борту. Допрос пленных конечно же представлял достаточный интерес, но в тех бумагах содержалось множество ценных сведений. Первым важным для нас открытием было то, что все британские торговые суда имеют черный или серый корпус, а надстройки выкрашены в коричнево-желтый цвет. Пользуясь этими сведениями, мы могли теперь превратить рейдер в британский корабль – огромное преимущество на таком маршруте, как этот, где преобладали британские суда.
Не менее интересным для нас стал тот факт, что британские корабли шли ночью при полном затемнении, даже без навигационных огней. Ко всему прочему стало ясно, что англичане и не подозревали о присутствии германских военных кораблей в этих водах, поэтому на маршруте между Дурбаном и Сьерра-Леоне не было никакой эффективной охраны со стороны Королевского военно-морского флота. Система конвоев действовала только на трассе от Фритауна до Соединенного Королевства; «Сайентист» должен был выйти оттуда в составе конвоя вскоре после своего прибытия 10 мая. В своем последнем рейсе они не встретили ни одного судна до столкновения с нами.
5
Призовая партия – команда, поднимающаяся на борт захваченного судна с целью осмотра и оценки добычи.