— Папа, а тебе знакома фамилия Берг? Аарон Берг? — чувствуя себя дурой из-за того, что спрашивает такую глупость, она на всякий случай пояснила. — Он был в вип-зоне возле твоей яхты на гонке.
— Берг?
Выражение лица Рогозина переменилось на глазах. Вначале округлились глаза, потом опустились уголки губ. Даже если бы и на этот вопрос отец не дал ответа, Марина и без того поняла: "Они знакомы".
— Он работал на тебя? — осторожно уточнила она, забыв о своем желании уйти.
Ответ казался очевидным, но Марину вдруг охватило странное беспокойство. Берг не был похож на кого-либо из огромной гвардии отцовских директоров, замов и консультантов. На чиновника он тоже не походил…
Шли секунды, напряжение становилось все сильнее, а отец молчал.
— Папа?! — Марина не выдержала. — Кто он?
В бумажном стаканчике, шипя и пузырясь, растворялся аспирин. Из динамиков лилась медленная тоскливая мелодия. Голубая Ауди плавно лавировала в густом, сверкающем фарами потоке автомобилей, а ее хозяйка, кусая губы, пыталась прогнать навязчивые, невеселые мысли.
Возможно, глупо было растворять лекарство в сладком чае из сомнительной забегаловки. Возможно, следовало вызвать такси, и дать себе отдых. Возможно, в жизни что-то пошло наперекосяк. Марина не знала.
Еще месяц назад у нее были планы и ясное понимание текущей ситуации: наладка оборудования, тендер, продвижение услуг в новом регионе. Все форс-мажоры были просчитаны, а нужные люди задобрены. Обычная работа, стандартные процедуры. И вот непонятная утечка информации, следом за ней череда исков, а сегодня еще и сюрприз от собственного отца — Берг.
«Детка, ты ведь не считаешь своего папу святым?» — уже по первой фразе о загадочном мистере Оцелоте можно было понять, что дело дрянь. Без некоторых знаний вполне можно жить. Без информации о Берге она точно жила бы спокойнее. Какой черт дернул за язык? Зачем вообще задала вопрос? Марина не понимала, но элегантный красивый мужчина с редким именем Аарон теперь накрепко засел в мозгу с табличкой «Опасно!»
Оснований было достаточно. Анализируя, что могла упустить, Марина прокручивала короткий диалог у двери и хмурилась.
— Папа?! Кто он?
— Детка, ты ведь не считаешь своего папу святым? — отец попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривая.
— Ты можешь ответить на вопрос? — напряжение с каждой секундой становилось все сильнее.
— Он… — Рогозин замялся.
— Папа, отвечай!
— Он мой рейдер, — прозвучало быстро, как выстрел. — Собственный. Но все в прошлом!
— Твой рейдер? — чтобы не упасть, Марина прислонилась спиной к двери.
— Да, — известный на всю страну своими законными способами ведения бизнеса, миллиардер Лев Семенович Рогозин пожал плечами.
— Для того, чтобы считать тебя святым, я слишком много знаю, — Марина прижала ладонь ко лбу, — но рейдерство… Я видела все отчеты за последние десять лет о сделках по приобретению компаний. Там нет и намека на захват.
— Ну, как тебе сказать?.. — отец почесал левую бровь.
— Папа… — она все еще не верила. Не хотела верить. У отца всегда хватало средств и связей, чтобы провернуть любую сделку без грязного захвата.
— Не все фирмы были очень рады слиянию, а Берг… Он и у ангела в раю найдет слабое место.
Глава 3. Фактор «икс»
— Русская речь не сложнее других.
Вон Маргадон — дикий человек — и то выучил. Маргадон!
к/ф «Формула любви»
Часть 1.
Десять дней спустя.
Обтянутая узкой красной юбкой женская попка смотрелась аппетитно. Длинные ноги, узкая талия и два аккуратных полушария — сплошной отвлекающий фактор. Работа останавливалась, а когда девушка наклонялась, чтобы полить очередной цветок, соблазнительная окружность превращалась в настоящую мишень… для взгляда.
Благодаря стараниям Анны, нанявшей трудолюбивого офис-менеджера, провокационную сцену с поливанием, рыхлением и прочей свистопляской Берг вынужден был наблюдать почти каждый день.
Конечно, можно было приказать перенести «час цветовода» на время до или после его приезда. Хотя бы ради растений! Но каждый раз в Аароне просыпался исследователь, которому было интересно, когда же обладательница «мишени» поймет, что его «метательный снаряд» не заинтересован в цели, и он останавливал себя. С тяжелым вздохом позволял войти. Как пресытившийся фактурами художник рассматривал пикантные изгибы. Подмечал изменения в длине юбок и молчал.
Слишком проста была для него арифметика этого флирта. Одна улыбка. Десять минут разговоров ни о чем. Несколько якобы случайных касаний. Потом молчаливая пауза на многозначительные взгляды. В паузе решалось все: от согласия до поз. Прямой взгляд — можно расстегивать ширинку и не дурить друг другу голову. Скользящий, смущенный — пустить в ход комплименты, чтобы дама в глазах общественности, что обитала исключительно в ее голове, не казалась легкой добычей. Финал тот же.