Однако на сей раз ему достался серьезный соперник. Преимущества в физической силе у капитана вдруг не оказалось – его противник был едва ли не сильнее, да и двигался даже быстрее, чем капитан. И, как с удивлением отметил Гиреев, дрался он не хуже. Чуть иначе, конечно, но не хуже. Больше всего это было похоже как раз на комплекс рукопашного боя, которому учили в Академии и которым пусть не в совершенстве, но очень недурно владел и сам Гиреев. Только в исполнении этого непонятного противника стиль был чуть другим, с небольшой поправкой на другого инструктора и, возможно, на местный колорит. Ну да последнее уже явно благоприобретенное. И еще чувствовалось, что в рукопашной у него куда больше опыта. Все это он понял очень быстро – схватка профессионалов долгой бывает редко. Вот и сейчас она продолжалась едва ли больше тридцати секунд.
– Ты… кто? – хрипло спросил Гиреев, когда, пропустив удар по ребрам и подсечку, упал на влажную от росы траву. Противник не ответил.
Гиреев поднялся. Его противник спокойно стоял и ждал. Народу вокруг явно прибавилось, у многих в руках были факелы. Теперь, в их неярком свете, Гиреев хорошо видел лицо своего противника – молодое, но уже в сеточке морщин, с небольшим свежим шрамом на щеке. И еще Гиреев видел, что тот одет в такой же как у него десантный комбинезон. Ну, не совсем такой, чуть другого покроя – старого образца, но такие носили многие, новые начали вводить чуть больше года назад и на всех пока не хватало, а свойства ничуть не менялись. На голове форменный берет, он чуть сбился и теперь наружу выбиваются кроткие светлые волосы, на плечах… На плечах лейтенантские погоны, а на поясе самый настоящий лучемет! И у других, собравшихся здесь, кроме мечей на поясах тоже лучеметы, у одних русские, у других – американские. Различить, кстати, очень просто – совершенно разная конструкция при схожих характеристиках. У американских одна большая батарея, у русских – обойма на несколько маленьких, число зависит от модели. У американцев батареи хватает на определенное число выстрелов, после чего ее нужно выбрасывать, у русских одна батарея – один выстрел, после чего батарея автоматически вылетает, как стреляная гильза. В каждой конструкции свои плюсы и свои минусы, и внешний вид получается разный.
Но разобраться до конца Гирееву не дали. Непонятный лейтенант двинулся на него, Гиреев попытался защититься, но на сей раз с ним никто не пытался драться – его просто огрели по затылку чем-то тяжелым и капитан потерял сознание.
Глава 14.
Здесь, у самой кромки бортов
Руку протянет друг…
Капитан первого ранга Кошкин глазам своим не поверил, когда вместо Гиреева с его драккара на него вышел пропавший без вести лейтенант Михайлов. Кошкин хорошо помнил молодого и в меру перспективного офицера, но увидеть его сейчас совершенно не ожидал. Изображение на мониторе планетарной связи было посредственным, к драккару приближался грозовой фронт и помехи от него уже ощущались, однако ошибки быть не могло – перед Кошкиным был именно член экипажа пропавшего «Орла» и, будем говорить честно, его собственный ученик.
– Здравствуйте, Василий Петрович, – совершенно не по уставному поприветствовал Кошкина лейтенант.
– Привет-привет, – так же не по уставному ответил Кошкин и задумчиво посмотрел на экран, будто надеясь, что сейчас изображение мигнет и окажется, что все это чья-то злая шутка, сон или вовсе глюк, вызванный недосыпанием. Лейтенант на изображении был вполне реален и исчезать не собирался.
– Василь Петрович, – как то вдруг очень по старому сказал лейтенант. – Спускайтесь. Нам есть о чем поговорить.
– А сюда подняться ты не хочешь?
– Хотел бы – давно бы поднялся.
Губы лейтенанта вытянулись в тонкую линию, а лицо исказилось выражением крайнего упрямства. Кошкин полагал, что неплохо его знает, однако ТАКОГО Михайлова ему прежде видеть не доводилось. Похоже, действительно стоило спуститься и разобраться во всем самому, на месте. Да и, по чести говоря, сидение на орбите каперангутоже порядком надоело.
– Где Гиреев? – спросил он для проформы.
– Здесь, где-ж ему еще быть? Пришлось ему по лицу настучать малость, – честно ответил лейтенант. – Но не смертельно, просто надо было узнать кое что. Сейчас сидит, отдыхает, только развязывать его, вы уж извините, не буду – уж больно нервный. А мне бы с вами тет-а-тет побеседовать. Так как, спуститесь?
– Хорошо, – кивнул Кошкин, – жди. Координаты?
– Идите по пеленгу, связь будет работать. Только, пожалуйста, немного подождите – скоро гроза.
– Не учи ученого, сопляк, – усмехнулся Кошкин. – Жди.
Драккар командующего эскадрой покинул флагманский крейсер через пять часов после разговора – Кошкин действительно переждал. Риск он не слишком любил, тем более глупый риск, и к совету Михайлова, равно как и к мнению своего флаг-штурмана, отвечающего, в числе прочего, и за безопасность полетов. Метеоусловия действительно оставляли желать лучшего, поэтому Кошкин переждал, разумно решив, что несколько часов уже все равно ничего не решают.
Полет занял не более получаса – можно было бы, конечно, и быстрее, но куда торопиться? Михайлов не соврал – рацию он не выключил и по пеленгу прошли, как по ниточке, хотя, по чести говоря, вполне можно было бы обойтись и без него, потому что драккар Гиреева стоял там же, где и приземлился, на живописном берегу речушки. Только костер потух – ну да, гроза была с коротким, но сильным дождем, а потом никто не потрудился развести снова – зачем?
Из драккара Кошкин вылез безбоязненно, десантный драккар – это вам не как нибудь что. Броня как у танка, ракеты на пилонах, курсовые лучеметы серьезного калибра, да еще башенка сверху, а в ней тоже лучемет, станковый, чтобы при нужде вкруговую десант поддерживать. К тому же из двух десятков человек, находившихся на берегу, никто не пытался спрятаться – видать, хорошо знали, на что способна аппаратура десантного «Скифа». Да и находились эти люди достаточно далеко. А вот Михайлова Кошкин увидел сразу, да и немудрено – если остальные просто стояли в стороне, то этот орел просто подошел к драккару и побарабанил пальцами по прозрачному лобовому блистеру – выходите, мол.
С момента, как Кошкин подошел к люку до момента, когда люк открылся, прошло меньше минуты. И вот тут Кошкин, говоря по простому, охренел.
За этот ничтожный промежуток времени обстановка полностью преобразилась. Между драккарами, аккурат посередине, стоял накрытый стол, причем, хотя приборов было всего два, снеди на нем хватило бы на небольшую армию. От стола к трапу была расстелена красная ковровая дорожка, а люди, только что без особого энтузиазма слоняющиеся по берегу, замерли вдоль дорожки почетным караулом. Ну да, иначе и не скажешь – выстроились строго по росту, все затянуты в одинаковую черную форму, на головах лихо заломленные береты, точная копия десантных, на поясах… М-да, лучеметы, а вот то, что у каждого из-за спины торчит рукоять меча – это уже из другой оперы, причем рукояти разные и изрядно потертые, явно оружие не парадное, а боевое. Но все равно впечатляет, даже очень, а вот сам лейтенант Виктор Алексеевич Михайлов (надо же, даже отчество вспомнилось) стоит в конце дорожки, весь из себя при параде, мундир парадный отглажен, чего за ним и в период, так сказать, активной службы никогда не наблюдалось, поблескивают на солнце капельки воды на начищенных сапогах, и широко улыбается. Левая нога чуть вперед, руки за спиной, на поясе, строго, с точностью до миллиметра на положенных местах кортик, лучемет… Нет, не лучемет – штатная офицерская «кобра». На голове фуражка – тоже парадная, ну прямо образец офицера, что тут скажешь. Словом, если лейтенант пытался произвести впечатление, то это ему удалось.
Но Кошкин вряд ли дослужися бы до своих звезд, если бы не умел владеть собой. Максимум, что он смог себе позволить, это секудная заминка на трапе, но это можно списать и на резкую смену освещения. А потом он пошел по красной ковровой дорожке так, будто было это для него делом привычным и уже успевшим наскучить, хотя, по чести говоря, так его встречали в первый раз. Все ж таки простой офицер, ни с какого боку ни ФИГУРА. Впрочем, теперь уже, может быть, и фигура – все же командует эскадрой, да и, по результатам операции, погоны с орлами ему вполне светят. Так что, может, и не фигура еще, но уж и никак не пешка.